Даже в глуши лесной, что окружала дорогу до Борчанки, чувствовалось приближение праздника. То и дело доносились голоса отдалённые — эхом тихим. Попадались и путники, которые торопились, видно, в соседние веси к родичам на угощение и гуляния. Смотрели они на Ледена с Елицей без интереса особого: на княжича и княженку те не больно-то теперь походили. Приветствовали звонко, желала хорошо отпраздновать Купалу и найти цвет папоротника в лесу.

Скоро уж и смеркаться начало — а там и добрались они до нужной веси. Только заезжать в неё не стали, свернули через мосток на другой берег Бурчи — быстрой и каменистой речушки, голос которой издалека уже слышен стал. Метались по воде бледные отсветы огней, что развели повсюду в честь Купалы. Даже сюда доносился гомон взбудораженный людской и песен обрывки. Пока совсем не стемнело, отыскали полянку, удобную, чтобы хоть небольшое укрытие развернуть.

Леден с седла полог снял, что собирался на ночь расставить: ночь тёплая, короткая. А там, как далече от Остёрска выберутся, можно уже и в весях останавливаться будет, где хоть избы есть гостинные. А пока так.

И светло на этой полянке было — даже костра разводить, казалось, не надо. До того ярко играло пламя Купальское на другом берегу, где уже начали праздновать летний коловорот. Леден огонь всё ж запалил, а после за укрытие принялся — устраивать. Отошла Елица за стену густую рогоза, что качал головками вытянутыми над водой, шурша тихо и потрескивая — и скоро вернулась, чуть ополоснувшись с дороги да сменив рубаху с той, в которой из Остёрска сбежала. Она остановилась у реки, смахивая ладонью ещё не высохшую влагу с лица — и руки опустила, замерев, глядя в сторону Борчанки, где сияли сейчас Купальские костры, сновали фигурки людей, подсвеченные пламенем. Расходился народ тем пуще, чем темнело сильнее. Уж и колесо горящее с пригорка прокатилось, пыхнуло ярко — и потонуло в реке.

Леден и хотел взгляд от княжны отвести, да не мог, как ни пытался. Всё скользил им по ладной фигурке её, по плечам, по шее — открытой, не спрятанной под повоем. Она не скрывала от него теперь свою силу женскую — и та плескала в стороны, лишая воли хотя бы на шаг от неё отойти, если бы и хотелось.

— Смотри-ка, — проговорила тихо Елица. — Сбежали мы с тобой на Купалу, как полюбовники тайные.

Улыбка печальная послышалась в её голосе. Она медленно провела ладонью по перекинутой через плечо косе, стянула ленту и начала распускать пряди, всё выше и выше поднимаясь, пока волосы её не упали на спину мягкими волнами — с одной и с другой стороны. Княжна встряхнула их пальцами, запрокинув голову — и Леден аж вздрогнул, смаргивая морок, что окутал его, пока за ней наблюдал.

— Может, и правильно так? — он подошёл медленно. — Что в эту ночь мы здесь. Вместе.

— Может… — она повела плечами, неотрывно глядя в тёмную даль.

— Не тревожься, Еля, — проговорил Леден низко, не сумев совладать с голосом, что скатывался в подрагивающую горячим желанием глубину. — Теперь всегда вместе будем. Умру, но не отдам тебя.

— Не надо умирать, — княжна оглянулась, чуть повернув голову.

Леден провёл ладонью по изгибу её шеи — вниз, а после снова вверх — и Елица потёрлась щекой о неё. Коснулась губами кончиков пальцев — и сорвало внутри все плотины благоразумия. Леден сгрёб её в охапку, впиваясь поцелуем нетерпеливым в нежную тёплую кожу за ушком княжны. А она только в руку его вцепилась пальцами, прижимая к себе ещё сильнее, хоть и так казалось, что немного — и рёбра её не выдержат силы хватки его.

Ладонью она провела по его бедру, пока он целовал её плечо, оттягивая ворот в сторону — и смяла слегка плоть поверх штанов, заставляя стиснуть зубы — аж в глазах потемнело от вспышки опаляющей, что пронеслась по всему телу от места соприкосновения тонкой руки с напряжённым естеством. Утробный стон прокатился в груди — и Елица вторила ему на выдохе, словно стал он для неё особой усладой.

Леден потянул княжну за собой, укладывая на мягкую, ни разу никем не притоптанную траву. Пока опускались они вместе — распустил завязку её понёвы, стащил с бёдер округлых, которые так приятно было сминать пальцами, ощущая жар её кожи. И он прошёлся по ним с нажимом, накрыл княжну своим телом и впился в губы мягкие, податливые, что раскрылись ему навстречу с готовностью.

Он не торопился, оглаживая все изгибы её, ощущая, как вздрагивает она под ним от желания, как выгибается томно, прижимаясь ещё теснее. Одной рукой Леден вскинул её подол, спустился губами на шею. И ниже. Втянул горошину соска сквозь ткань — и Елица охнула тихо. Мягко гладил он нежную кожу княжны на внутренней стороне бедра, нажимая легонько и двигаясь выше. А она стискивала его коленями — и веки её трепетали, прикрытые, когда сводила она брови, отдаваясь на волю его ласк.

Леден коснулся её дрогнувшего живота, приподнял ткань — и провёл губами по обнажённой коже вниз.

— Леден… — выдохнула Елица, запуская пальцы в его волосы, словно остановить вдруг захотела.

Он не ответил ничего, только вжался ртом между бёдер, остро ощущая запах и вкус её вожделения. Провёл языком до лона самого — и Елица качнулась ему навстречу. Он принялся ласкать её неспешно — и голову вело от того, как изнемогает она, как стонет тихо, прерывисто, словно сама стыдится того, что происходит. То пыталась она свести колени, то разводила их шире и перебирала его волосы на затылке, то и дело сжимая в кулачке до боли — тогда вскидывала бёдра и шёпотом умоляла не останавливаться. А после вздрогнула вдруг, заметалась, выдыхая протяжно. И он сам едва не бросился к пику, как разлился по языку вкус её наслаждения.

Елица замерла, раскинувшись, комкая пальцами траву под ладонями. И грудь её ходила рвано, блестели капельки пота над губами яркими, что маковые бутоны. Леден снова обнял любимую, любуясь отражением неги на её лице, стараясь не обращать внимания, как рвёт штаны плоть собственная. Он провёл пальцем по губам княжны, приводя в чувство — и она приоткрыла их, испуская тихий вздох. Взглянула туманно и обвила шею руками.

— Никогда не было так… — шепнула.

И подтолкнула Ледена в грудь своей, приподнимаясь, заставляя перекинуться спиной на землю. Быстро справилась с гашником его и спустила порты, явно торопясь, дыша часто, жарко и пряча от него шалый взгляд. А после приподняла подол и сверху опустилась, потёрлась, позволяя ощутить влагу её желания ноющей в напряжении плотью. Леден запрокинул голову, втягивая воздух сквозь зубы, исторг из горла тихое рычание, как приняла она его в себя, задвигалась неспешно, покачиваясь и комкая рубаху его на груди горячими пальчиками.