Папа обнял меня за плечи и притих рядом. Немного помолчав, я объяснила:

— Слишком буквально поняли — только на само лечение, понимаешь? А те, у которых на дорогу денег нет…

— Глупости говоришь. Ты не отказала кому-то конкретно, а вылечить всех нуждающихся за эти деньги невозможно в принципе. Какая разница — пятнадцать тысяч зарплата у родителей или сорок пять? И там и там дети, и лечение было одинаково недоступно для них. Я уверен, что детей олигархов и по-настоящему обеспеченных людей в списке нет. И ты сама подумай — деньги пошли не на дорогу, а исключительно на лечение, значит что? Эх, ты! Значит, больше детей вылечат, а на дорогу и проживание родители всяко деньги найдут, эти суммы несопоставимы. Наши, значит, дети? — резко переспросил папа.

— Ты все-таки сердишься…

— Да… я не просто сержусь, а злюсь, Катя, но только не на тебя. Просто хорошо, что это наши дети.

— Человек, который там — в Израиле, помог продать марку, взял плату за это лечением двух малышей его небогатых знакомых. И деньги еще остаются. Просто у этих троих уже были собраны документы, а у родителей готовы загранпаспорта. И, наверное, на операции существует какая-то очередь…, я ничего не знаю об этом, папа.

— А что же фоток только три, если детей одиннадцать? — не понял папа.

— Я дала телеграмму перед отлетом сюда: «Отчеты не требуются, полностью доверяю вам». Так что фото больше не будет. Ты и правда — не сердишься? Марку продали на полмиллиона дороже, это очень большие деньги.

— Значит, все-таки Блашке… хммм… Нет, Катюша, на тебя я не сержусь — на что тут сердиться? Эта марка никогда не была нашей, так что все правильно. Ты же сама это чувствуешь. Вот прапрадеду твоему — респект… помянуть его нужно, как положено — в храме, — согласно качнул головой и вдруг резко сменил тему: — Ты в душ идешь? Нет? Тогда бери купальник и пару полотенец — в шкафу и айда. А крем от солнца и большая шляпа у тебя есть?

— Шляпа…? — вспомнила я рассказ бабушки и улыбнулась, пожимая плечами: — Нет шляпы, даже панамки нет, а вот крем есть. Шляпу я хочу… очень.

— Купим тебе шляпу — с ленточками и цветочками, — прищурился довольно папа, — я знаю, где они продаются.

Я не показала ему письмо Лены, что прилагалось к медицинским документам. В нем она благодарила — от всего сердца, такими словами, от которых сжималось сердце. А в конце было:

«Вы даже не представляете себе, Катя, как МНОГО сделали для нашей семьи. И не только для Сашика — мне Вы подарили огромное женское счастье, на которое я уже не надеялась и от которого добровольно отказалась. Сейчас я счастлива так, как только может быть счастлива любимая и любящая женщина. Даже не думайте, что это счастье куплено на Ваши деньги. Просто теперь я могу позволить его себе…»

Что такое лето на юге у теплого моря? Я решила, что это земной рай и никак не иначе.

Мы не спеша шли по улочкам меж основательных домов-малоэтажек, украшенных вывесками в основном на английском языке и с цветочными вазонами в кашпо из гнутых прутов на стенах. А еще бросались в глаза хрустальной чистоты стекла в окнах, огромное количество цветущей и нет зелени, а впереди ярко синело оно — Адриатическое море.

Поскольку мы собрались покупать шляпу, папа вел меня к магазинам, а я тихонько сопротивлялась. Посмотреть хотелось абсолютно все, может и прикупить что-то новенькое, но не начинать же с барахолки?

— Нос весь облезет, и солнечный удар получишь — оно тебе надо? И большие очки нужно купить — на пол лица, только такие по-настоящему защищают глаза от солнца, а не твои оттопыренные пиндюльки.

— Все время будем лазить по горам? — оглядывала я довольно круто спускающиеся к набережной улицы.

— Мы в самом центре, Катюш, здесь все рядом, много ходить не придется. Разве только в крепость — обойти по крепостной стене почти весь Старый город? Тут есть древняя крепость пятнадцатого века. Это сделаем обязательно, но туда лучше рано утром, а не по жаре. А вот сами пляжи… там, к сожалению, тесновато, но мы вдвоем с тобой сильно хитрые, так же?

— Мы очень хитрые, — довольно щурилась я, еще не понимая — о чем он, но доверяя на двести процентов.

В тот, самый первый день, мы истоптали все ноги. Потому что пришлось побывать на Зеленом продуктовом рынке, чтобы купить фрукты. А, кроме этого — в большом торговом центре и нескольких маленьких магазинчиках — из-за очков и шляпы. Фрукты папа покупал, не торгуясь.

— Тут не восточный базар, Катюша. Люди не перекупщики, а производители и твердо знают цену своему труду. Здесь торговаться бесполезно, но пробовать дают всегда и тут главное — не зацепиться языком. Поэтому быстро берем и уходим. Усекла?

Шляпа для меня нашлась просто изумительная по красоте и необыкновенно шла к длинному, молочного цвета сарафану — белая, легкая, с огромными, чуть волнистыми полями, затеняющими не только лицо, но и шею, а частично и плечи. Романтическая такая шляпа, украшенная шелковой лентой со скромным бантом — бабушке понравилась бы точно. К шляпе прикупили длинную и теплую шерстяную кофту, обернуться которой я могла два раза, а поджав ноги и сидя — спрятаться вся.

— Нужно, Катя, нужно — в горах вечером холодно, а ты ничего такого не взяла с собой, видел я твой багаж.