Командир подошел к первому раненому. Худой бородатый мужик с влажными глазами и торчащей из живота стрелой. Командир, едва взглянув на него, проткнул сердце мечом, а после недовольно глянул на меня.

– Слушай, парень. Нам платят не за то, чтобы мы думали, как лучше или как правильно. А за то, чтобы мы делали, что скажут. Так что давай, вперед.

Я с трудом сглотнул подкативший к горлу ком, когда остановился у раненой культистки. Убивать мне приходилось, но безоружных, застигнутых врасплох – ни разу. Женщине стрела попала в плечо, ее серое платье пропиталось свежей кровью. Она попятилась, с ужасом глядя на меня круглыми глазами.

– Пожалуйста! Пожалуйста! – пролепетала, выставив перед собой руку.

Она была довольно молода и, возможно, когда-то считалась красавицей. Но теперь под глазами залегли тени, щеки покрывала грязь, смешанная с потом и слезами, светлая коса растрепалась. Интересно, что заставило ее примкнуть к культу? Какие обещания раздавал Ладонь, чем заманивал в свою общину?

– Пожалуйста, – снова прошептала женщина.

Я замахнулся мечом, целясь в шею. Лезвие вошло до самого позвоночника. Я вытащил меч, из раны тут же полилась толчками темная кровь. Женщина медленно осела, изо рта вместе с кровью вылетело тихое бульканье. Слабой рукой попыталась закрыть рассеченное горло, а потом упала на спину, обратив удивленный взгляд к небу.

Из леса к нам потянулись остальные. Одни шли хмурые, у других на лицах расплылись победные улыбки. Со сверкающих на солнце клинков в траву падали красные капли, брызги крови заляпали кожаные нагрудники и блестящие от пота лица.

– Готово, командир, граф, – отчитался Шакал. Он сиял самодовольством, словно вышел победителем из славной битвы, а не поубивал только что безоружных отощавших лесных жителей. – Что с трупами делать?

– Сожгите, – откликнулся граф.

Конец ознакомительного фрагмента.