Саша тянет меня на себя, переворачивает, ставит на четвереньки и опять одним движением заполняет меня. Прогибаюсь в спине, он наматывает мои волосы на кулак, тянет до легкой боли и вколачивается в огромном темпе. Внутри меня его сперма, поэтому звуки чавкающие, хлюпающие, это еще больше заводит. Я уже кричу в подушку, мои стоны больше похожи на вой. Саша тоже не отстает от меня, громко стонет. На этот раз оргазм наступает значительно позже, но не менее яркий. Опять кончаем вместе, только Саша чуть позже, когда я начинаю сжимать его мышцами.

Он падает на спину, и уже не отстраняется, а притягивает меня к себе и целует со вздохом.

— Это что было извинение? — Смеется Саша. А я с облегчением вздыхаю, когда вижу как ушла его боль.

Он встает с кровати и подхватывает меня на руки. Несет меня в душ, где мы не столько моемся, сколько идем на очередной заход нашего воссоединения. Упираюсь руками в плитку. Оттопыриваю попку, чтобы Саше облегчить проникновение. Сейчас нет резких толчков, он сама нежность. Его руки блуждают по моему телу, задерживаются на груди взвешивая ее в руках, зацепляя соски, опускаются у меня между ног проводят по складочкам, играют с клитором, вырывая громкие стоны и крики. Темп ускоряется, на нас обрушивается тропический душ и я кончаю, ноги не держат, трясутся. Если бы не Саша, уже сидела бы на дне душевой кабинки. Он намыливает руку и моет у меня между ног, вымывая начисто, а сперма все течет и течет. Он усмехается, но так по доброму. Вставляет в меня средний палец, и я опять загораюсь, хотя сил нет совсем.

Весь кайф обламывает нам Танюшка. Я слышу ее тонкий писк сквозь шум воды, срываюсь, палец с громким хлюпаньем покидает меня. Хватаю полотенца, заматываю голову и туловище и несусь в детскую. Танюшка сидит в кроватке и хнычет.

Подхватываю ее на ручки и сразу прикладываю к груди. Дочка закрывает глазки и начинает чмокать, пуская пузыри. Саша входит в детскую, упирается плечом в притолку.

— А я не сразу понял, что случилось.. — Шепчет, чтобы не разбудить дочку. — Не услышал.

Подходит ближе. Вижу легкую тень грусти на его лице, провожу пальцами по отросшей щетине.

— Привыкнешь.

Укладываю Танюшку в кроватку. Накрываю одеяльцем.

— Пойдем спать. — Сама тяну Сашу в спальню. С рождением дочери наверное пропали все мои комплексы, природная стыдливость, которая у меня была первые месяцы семейной жизни. Сейчас она ушла совсем.

ГЛАВА 41 ВОТ ОНО СЧАСТЬЕ

Мы столько сегодня занимались любовью, что смотрю на Ясю сейчас, она мирно сопит устроившись у меня под боком, уткнувшись носом мне в сосок, не знаю, как и ходить то будет после такого марафона. Я поспал всего три часа, а чувствую себя полным сил. Нижний друг реагирует на теплое дыхание на моем соске. И чтобы не искушаться, тихонько освобождаюсь из объятий и спешу в душ. Тщательно бреюсь. Одеваюсь и бреду на кухню, прихватив видеоняню.

Мне сегодня нужно столько дел переделать, но прежде всего варю дочке кашу. Я вообще то не люблю готовить и делаю это по необходимости. Ну тут на коробочке посмотрел, ничего сложного. Самое главное уследить, чтобы молоко не убежало. Фух. Кажется получилось. Заливаю отмеренную смесь и опять караулю. Выключив плиту, накрываю кастрюльку грелкой для чайника. Я так доволен собой, что чуть не лопаюсь от гордости. И в этот момент слышу тихий писк Принцессы. Осторожно захожу в детскую, боюсь напугать, вдруг она меня за ночь забыла.

Сидит в кроватке такая несчастная, прижимает к себе зайца. Увидев меня замолкает и тянет ручки. Ладно. Уже легче, выдохнули. Подхватываю ее на руки, что то вроде она тяжелее стала.

— Пойдем моя хорошая умоемся и пойдем кушать.

Я не знаю что нужно делать, поступаю по наитию.

Умываю сначала личико, потом крохотные ручки целуя каждую. Танюшка смеется, обнимает, пальчиком ведет по щеке.

Видно не понравилась ей моя щетина вчера. Целует в щеку и выдает…

— Папа. Папа. — Внутри все сжимается. Прижимаю ее к себе крепче. Она пыхтит, отталкивает ручками.

Понимаю, что это памперс сделал Принцессу тяжелее. Укладываю ее на стиралку расстегиваю кнопочки и снимаю потяжелевшие трусики. Другого у меня нет, поэтому думаю обойдемся. Вроде Яся говорила, что он нужен только на ночь.

Поправляю одежку, и шагаю на кухню, держа крепко свою милую ношу.

Сажаю ее в стульчик, она пытается вылезти, но я уже успел ее пристегнуть, она возмущенно что то бормочет.

Наливаю кашу в тарелку и пробую, вроде не горячая. Первую ложку Танюшка съедает спокойно, вторую тоже. А вот на третей у нас начались проблемы, она набрав в рот каши начинает пускать пузыри. Тянется к ложке. Решаю посмотреть, что из этого получится. Придерживаю тарелку рукой. Она набирает полную ложку пытается донести до рта, но ложка переворачивается и брызги каши разлетаются по столу. Часть все же остается на ложке и дочка пихает ее в рот. Слышу сзади тихий смех. Кошка стоит сонная, в моей футболке. Обнимает меня сзади за талию и чмокает в щеку. У нас в каше уже кажется все, стол, сама Танюшка, моя футболка и даже пол вокруг стульчика.

Яся отбирает у дочки ложку и начинает кормить, и та молча открывает рот. Никаких пузырей. Вот как у нее так получается?

— Ясь, мне отъехать нужно. Я возьму ключи и пригоню твою машину. Да кстати, ты бы вещи себе выбрала в шкафу, ну некоторые я думаю будут тебе малы в груди, а вот футболки и шорты думаю подойдут.

— Ты ничего не выбросил?

Мы встречаемся удивленными взглядами. Прижимаю ее к себе и целую в губы. Я опять ее хочу, несмотря на ночной марафон. Поправляю нижнего друга. И удаляюсь переодеваться. Нахожу джинсы и свитер, испачканную кашей одежду, закидываю в машинку. Танюшка уже чистенькая стоит около дивана и опять ковыряет пальчиком.