Он хмурится, чувствуя, что происходит какая-то неправильная хрень.

— Что ж, девочка ничего такая, — осматриваю ее в наглую, — титьки зачетные. Есть за что подергать.

Девица возмущенно вспыхивает.

— На чем вы остановились? Уже можно ее лапать? — улыбаюсь улыбкой озабоченного маньяка. Как говорит Натаха: главное — врага обескуражить! Все-таки не зря я столько лет с Мироновой дружила, ее дурь незаметно переползла и на меня.

— В принципе да. Мне кажется, она уже готова, — Женя не понимает, что творится, но включается в игру. В родных глазах вижу настороженный блеск, он явно не знает, чего от меня ожидать в такой ситуации.

— Тогда поехали, — потирая ладони, тянусь к ней, с явным намерением ущипнуть за задницу.

— Отстань! — взвивается она, отпрянув от Жени, и от меня. — Лапы свои убери от меня!

— Строптивая, — киваю одобрительно. — Ты ее лови, а я двери запру, чтоб не сбежала. Главное завалить, а дальше как обычно…

— Да вы больные! — вопит она.

— Тс-с-с, не шуми, — машу на нее, — а то набегут желающие. Очереди не дождешься.

— Пошли вы все на хрен! — огрызается она, торопливо подхватывая платье, и бежит к выходу. — Мы так не договаривались!

Последняя фраза громко и явно предназначается не нам.

Горе-соблазнительница выскакивает за дверь, сверкая круглой задницей, облаченной в едва заметные стринги.

Как только дверь за ней захлопывается, Женя набросился на меня:

— Лика, какого хрена происходит? Что это за спектакль?

Вместо ответа указала пальцем в сторону двери в другом конце зала. Майоров хмурится, вопросительно глядя на меня. Я лишь качаю головой и снова киваю в сторону этой двери. Дескать иди, глянь.

Он показывает мне кулак, взглядом обещая большие проблемы, но смотреть идёт. Я так и остаюсь стоять на месте, нервно закусывая губы и пытаясь придти в себя после пережитого стресса.

А в голове все крутится "у моей жены лучше".

Блин, приятно-то как, улыбаться хочется и в животе бабочки порхают.

— Сука! — раздается вопль, который возвращает меня из мира розовых щенят и сахарных пони на землю, в нашу суровую реальность. В ту самую, где мой нынешний валтузит моего бывшего. Сильно и с упоением.

Черт! Черт! Черт!

Он его сейчас переломает!

Придя в чувство, бегу туда, в маленькую комнату, откуда доносятся возня и ругань.

Ворвавшись, вижу такую картину: Женя заломив Стасу руку за спину, возит мордой по ковру, размазывая кровь из разбитого носа, и сопровождая все это дело увесистыми люлями.

Стас брыкается, в бесплодных попытках скинуть противника. Вопит, но его голос то и дело обрывается.

— Жень! — бросаюсь к ним, — не надо! Отпусти его! Женя!!! Пусть валит на фиг!

Тяну взбешенного Майорова к себе, прочь от Бурова, распластавшегося на полу.

— Отставь его! Пусть уходит! — голос дрожит от волнения, не хочу чтобы у Жени были потом проблемы из-за этого урода.

Майоров понемногу успокаивается, реагирует на мои слова. С силой швыряет Стаса в сторону и поднимается, тяжело дыша. Взгляд бешеный, костяшки сбиты, злой как подземный демон.

— Проваливай на хер, пока я тебя не убил! — рычит, а я невольно встаю перед ним, упираясь руками в грудь, на тот случай если снова к Стасу рванет.

Бывший муж с трудом поднимается на ноги, зажимая нос из которого хлещет кровь, заливая рубашку. Смотрит на нас с такой ненавистью, что у меня в груди ломит. Как я могла его раньше любить? Чудовище!

— Только попробуй появится рядом с ней! — Майоров с трудом удерживает себя. — Уничтожу!

Стас понимает, что Женя не шутит. Понимает, что теперь у меня есть тот, кто всегда защитит. Отступает. Зло сплевывает кровь и, смерив нас убийственным взглядом, бросается к двери.

— Вот сука! — Женя выдыхает, все еще не в состоянии успокоится. — И это твой муж?

— Бывший, — киваю.

— И я тебя никак не мог уговорить от него уйти? Вот от этого козла?

— Я не знала, что он такой. Стас хорошо маскировался.

— Чтобы я имени его больше не слышал!

Поднимаю руки в примирительном жесте. Внутри такой ураган, чувствую себя как минимум Еленой Прекрасной, из-за которой Троянская Война началась. Очень волнительно.

— Ты как? — шагаю к нему. Прижимаюсь, уткнувшись носом в шею, от удовольствия даже глаза прикрыв. Мой. Любимый

— Нормально, — наконец выдыхает, обнимает одной рукой, второй в волосы мои зарывается, — если честно, сдрейфил.