– Что, суки, взяли Стреляного?
– шалая мысль будоражит кровь и пьянит сознанием победы. В очередной раз показал он шиш смерти. Теперь бы только благополучно проскочить дамбу.

И они проскакивают ее. Благополучно.

– Стой, Федя!- Лиля сзади вцепляется в плечо Стреляного.Поворачивай назад. Пояс. Мой пояс...- глаза ее лихорадочно блестят, а рука холодна, как лед.

Широкий лакированный пояс Лили, в котором они провезли зашитые бриллианты через три международные таможни, валяется теперь где-то в траве на месте стоянки БМВ - его содрали с нее насильники.

– Поздно,- Федор сожалеюще крутит головой, не сбавляя скорости.- Там теперь такая каша заваривается, в которую нам влазить не с руки. Вот, ты хотела домой, на Родину,- внезапно прорывает его.- И сходу получила первые презенты от нее. Скажи, тебе нужна такая Москва...такая Россия?

Лиля молчит, широко открытыми сухими глазами уставясь в боковое стекло. И Федор вдруг каким-то боковым зрением улавливает величие и красоту окружающей природы, сквозь которую прорывается иномарка. Могучие сосны с янтарными нашлепками смолы, белоствольные застенчивые березы и море разнотравья по обе стороны дороги укоряюще заглядывают в салон, как бы спрашивая его, какую, собственно, Россию имел в виду Артюхов? Каменные ульи многоэтажек с ошалевшими от поисков денег, ожиревшими и жестокосердными индивидуумами, жрущими друг друга, словно крысы в бочке. Или это вот раздолье красоты, не испохабленной еще засасывающей все вокруг цивилизацией? И Федор вновь встряхивает головой, отгоняя прочь назревающую дилемму - он не любит проигрывать.

Лиля, видимо, поняла его состояние.

– Куда теперь?- она ответила вопросом на вопрос.

– Куда? На 83-й километр,- неожиданно даже для себя ляпнул Федор. А почему бы и нет? Старый Глухарь не раз выручал его из подобных ситуаций, подмогнет и на сей раз. Лишь бы не окочурился дядька Игнат за этот год, не "загудел бы под фанфары" старый авантюрист, авторитет и уголовник, топтавший зону поболе тридцати годков. Вот к кому нужно было ехать с самого начала.

– А как же Тургеневка?- вдруг вспомнила Лиля брошенного возле бутика частника.

– А Тургеневка пусть подождет, какие наши годы?- от найденной определенности Федор повеселел и озорно подмигнул Лиле, прибавив скорость. И тут же потух, встретив ее ответный виноватый взгляд.

– Ты вот что - забудь о том, что было там, в Измайлово. Забудь, слышишь, выбрось эту муть к чертовой матери из головы. Как выбросил уже я. Не было у нас с тобой этого проклятого отрезка жизни. Привиделось это все в кошмарном сне. Для нас обоих будет лучше, если мы похороним случившееся где-нибудь на задворках памяти. Ну, сможешь это? Или придется поставить крест на наших с тобой отношениях, потому что в них вклинится этот случай,Федор намеренно говорит предельно жестко. Это должно подействовать.

– Я...попробую, Федя,- отзывается Лиля.- Буду стараться изо всех сил. Но мне нужна сейчас теплая ванна и время для сна. Иначе у меня просто-напросто поедет крыша.

– Будет тебе скоро все это,- не очень уверенно пообещал Федор.- Если хутор дядьки Игната все еще на прежнем месте.

Он оказался на месте: сарай с жующей в нем коровой, к которой за год прибавилась еще симпатичная телочка, кирпичная пристройка в тенистом саду. И сам Глухарь, как приложение к этой деревенской идиллии: семидесятилетний жилистый бобыль в полотняных портках с хитрющими молодыми глазами.

– Федька, блин...Куда запропал? Снова по звонку?- от полноты чувств старик, приобняв, гулко грохнул его меж лопаток костистым кулаком.- Иль западло стало ко мне дорожку топтать?

– С чего ты взял?- Федор слегка потерся о жесткую серебряную щетину на щеке дядьки Игната.

– На такой-то колымаге,- тот кивнул на белоснежную иномарку за воротами.- Да с такой марухой...

– Это Лиля, невеста. А насчет колымаги...Задвинуть ее нужно, чем скорее, тем лучше. Сможешь?- Федор испытывающе заглянул в слегка подернутые старческой дымкой глаза. Игнат вильнул взглядом.

– Да что ты с дороги и сразу о делах? Невесте вон отдохнуть, чай, надо. Пойду баньку истоплю, а вы пока за столиком под вишней посидите,Глухарь исчез за деревьями сада.

Теперь думать будет, варианты просчитывать,- объяснил Лиле Федор.Но поможет обязательно - мы с ним зоной накрепко повязаны, из одного черпака баланду хавали.

Вскоре Игнат вновь нарисовался под вишнями.

– Банька готова,- обратился он к Лиле,- а спать, извините, будете внизу.

– В подвале,- уточнил Федор - он помнил подпольные комнаты бывшего сторожевого обходчика.
– Ничего, пойдет, мы по "Националям" не избалованы,хотя на деле было как раз наоборот.- Ты иди, Лиль, мойся, нам с дядькой Игнатом покалякать нужно о том, о сем,- и выставил на неструганный стол пару "Камю".

– Крутое пойло,- Глухарь любовно погладил бутылку с коньяком и тут же засуетился, исчез куда-то. Вскоре появился с миской крепких, скользких на вид груздей, кусом копченого сала. Вторым заходом приволок полкаравая белого и тарелку хрустких огурчиков.

– Заходит тут одна...вдовушка,- взгляд дядьки Игната вновь виляет змейкой.- Женьшень тоже носит,- опережает он изумленный вопрос Федора.- И ша об этом на будущее. Давай о насущном. Тело к телу - ближе к делу,- он разливает коньяк по стаканам.- Звиняйте, мы консерваториев не кончали. Ну, будем.