«Быстро ударил — быстро ушёл», — подумал Улдин, когда его конь ступил на мощёную дорогу.

Дорога эта была построена очень давно, во времена, когда тут были римляне. Сейчас между камнями выросла трава, а кустарник очень близко подступил к дороге.

Воинство передвигалось быстро, но ещё быстрее двигались разведчики, задачей которых было выявление возможных засад — Улдин предпочёл перестраховаться, отвечая беспокоящим предчувствиям недоброго.

К вечеру добраться до целевого поселения они не успели, поэтому разбили лагерь посреди леса. Это было опасно, поэтому предводитель гуннов выставил усиленное охранение. Ночное нападение маловероятно, от готов никто такого не ждал, но бережёного Тенгри бережёт...

Ночь была беспокойной и тревожной, но беспокойство и тревоги не оправдались, потому что рассвет наступил, а никакого подлого нападения, о котором буквально твердило нутро Улдина, не состоялось.

Поняв наконец, что тревоги напрасны и появились под влиянием сокрушительного провала Баламера и Элдака, Улдин почти успокоился и дал команду на оставление лагеря.

Баламер, пребывая в лихорадочном бреду, бормотал что-то о конных лучниках готов, но это именно, что бред. Все ведь знают, что конных лучников у готов нет, но бывает тяжёлая кавалерия из дружины — их войско уповает на конный удар по врагу с фланга или тыла, а затем на короткую рубку в разрушенном вражеском строю. Гунны так тоже могут, но гораздо надёжнее расстреливать врагов со всех сторон и смотреть, что он будет пробовать ответить на это...

Снявшись, гунны направились по разведанному маршруту, рассчитывая выйти на деревню готов и осуществить налёт ближе к полудню.

Разделив войско на четыре части, Улдин приказал этим частям занять позиции по четыре стороны от деревни, чтобы никто не сумел убежать — рабы очень нужны, поэтому сбежать не должен никто.

— Вперёд! — скомандовал Улдин, когда получил сигнал о готовности.

Жители в деревне запаниковали, когда увидели неожиданно появившихся всадников. Селяне побросали все свои вещи и дела, панически заголосили на своём языке, в основном что-то о гуннах и предупреждении, после чего помчались в деревню, прятаться в домах. Глупо.

Улдин заехал в деревню сразу же, вместе с первым отрядом. Воинам было запрещено поджигать дома, потому что они пришли сюда за добычей, а не ради пепелищ. Сопротивления не оказывается, деревня взята под полный контроль, но предводитель чувствовал, что что-то не так.

— Фра-а-ам!!! — донеслось откуда-то из-за деревни.

Кричал громкий мужской голос. Фрам — это «вперёд» по-готски.

Улдин заозирался, дёрнув поводья коня влево, чтобы развернуть.

И вдруг, словно мало было осознания того, что их как-то обошли, из домов и замаскированных укрытий в кустах, полезли покрытые кольчужной бронёй воины.

Толчок в грудь — болезненно ударившая стрела отлетела в сторону, оставив между чешуйками стальной наконечник.

Растерянность прошла быстро, Улдин вынул из ножен меч и увидел того, кто в него выстрелил — какой-то мальчик, вылезший из кустов, растущих под домом.

Вторая стрела прилетела прямо в глаз коню Улдина, после чего предводителю гуннов пришлось спрыгнуть с уже мёртвой лошади.

Мальчик поместил лук в саадак, после чего поднял с земли копьё и щит.

Улдин поднялся на ноги, извлёк из ножен меч и направился к наглецу, убившему его любимого коня.

/5 мая 408 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония/

Эйрих приблизился к вражескому воину, вероятно, предводителю этого отряда. Такая схватка, пусть и не очень безопасная, но очень нужна Эйриху. Слишком уж в ней много символизма, чтобы упускать такую возможность.

— Не рано ли ты начал путь воина, мелюзга? — на чистом готском спросил гунн.

— Сейчас и выясним, — ответил ему Эйрих, после чего начал атаку.

Если у мечника нет щита, то его бой против копейщика будет похож на особый способ самоубийства. Правда, гунн вытащил длинный кинжал из ножен и взял его в левую руку — сомнительно парирование им уколов копья, но это хоть что-то. Щит гунна, калкан, изготовленный из прутьев и кожи, торчал из-под крупа мёртвого коня, поэтому враг имел в своём распоряжении только меч и кинжал.

— Сдюжишь, Эйрих? — спросил Наус, вышедший из кустов.

Часть воинов была замаскирована в домах, часть в кустах, все самые лучшие воины. А все остальные, с вооружением и экипировкой похуже, были в лесу, там, где их не могли найти разведчики гуннов.

Пришлось попотеть, но грамотную засаду организовать удалось. Прятать готов в оврагах и кустах — это задача нелёгкая задача, потребовавшая от Эйриха недюжинных усилий.

Зато награда за труды была выше всяких похвал: гунны ничего не заметили и почти полностью вошли в деревню, видимо, чтобы быстрее ограбить всё и убраться подальше. Сейчас специальные отряды наступают со всех сторон, беря гуннов в окружение.

Обороны у гуннов сейчас нет никакой, а шанс вырваться из окружения тает на глазах — кольцо всё уже и теснее. В течение нескольких минут локальная схватка, начавшаяся в центре села, обещает перерасти в повальную бойню по всей деревне.

— Сдюжу! — бросил Эйрих за спину. — Не дайте уйти никому!

Ниман Наус отправился управлять теми, кем можно управлять, а Эйрих полностью сфокусировался на поединке.

Гунн, быстро оценив обстановку, едва улыбнулся, после чего решил сократить дистанцию, чтобы нивелировать преимущество копья и перерезать Эйриху глотку.