— Спасибо, я не голоден, — говорю, не отрываясь от бумаг. Надеюсь, Ольга Павловна догадается забрать тарелки с собой, чтобы я в них ненароком не вляпался?

К столу приближается цокот каблучков. Хм, странно. Прислуга знает, как меня раздражают посторонние шумы, поэтому обувь носят без каблука. Тогда кто посмел?..

— Жаль-жаль-жаль, — голос Горошкиной окончательно вырывает меня из мира контрактов и договоров. — Потому что лично я голодна, как дворовая кошка!

Поднимаю голову, чтобы спросить, почему тогда она ко мне пришла, а не на кухню. Карандаш с хрустом ломается в руке, в брюках моментом становиться тесно. Евгения перегнулась через стол, так что её грудь призывно маячит у меня перед глазами, а зад с той стороны наверняка аппетитно оттопыривается. И блеск в глазах, реально голодный-голодный, только речь там совсем не о еде… А ещё на ней платье. Гребаное блядское платье, которое я заказал шутки ради. Вот мне сейчас ни хрена не смешно, у меня член ещё немного, и штаны насквозь прожжет или прорвёт. Декольте у платья довольное высокое, но на уровне груди идёт рваный разрез, в который оная грудь вываливается почти наполовину, соски едва прикрыты полоской ткани, а дальше идёт ещё один разрез и нижняя часть полушарий тоже выставлена на обозрение. И по бокам разрезов хватает, и вообще платье выглядит так, как будто его драл когтями озабоченный оборотень. Вместе с уже упомянутым блеском в глазах — это отвал башки. И сдерживаюсь я только потому, что мне любопытно — как далеко готова зайти моя внезапная соблазнительница?

Оказывается — очень далеко! Евгения плавно, текуче встаёт со стола, огибает его, не сводя с меня взгляд. Ух, что ж она со мной делает, а?

Мой кабинет — моя крепость. Сюда дозволено входить дважды в день горничным для уборки, да Ольга Павловна временами нарушает все запреты, принося ужин заработавшемуся мне. Несмотря на фантазию о сексе в офисе, СЮДА я не приводил даже тех дамочек, с которыми пытался строить серьезные отношения. Это место — для работы, и я не собирался осквернять его всякими там перепихами.

Горошкина порушила мои установки до самого основания. Скользнула мне на колени, прильнула, обвила руками за шею — и я уплыл. Пропал, нахрен, со всеми потрохами. Она поцеловала меня первой — и на этом мыслительный процесс окончательно отрубился. Дальше всё как в тумане. Сую руки в дразнящий разрез на платье, мну мои любимые сиськи, впиваюсь пальцами в твердые соски. Вытаскиваю одну грудь наружу, припадаю к ней ртом, сосу, лижу, кажется, даже покусываю. Трещит рубашка, разрываемая нетерпеливыми женскими ручками. Женька лихорадочно гладит мои плечи, целует, целует, жмется ко мне всем телом, подрагивая от нетерпения. Сочная, упругая, голодная. Когда телка тебя настолько хочет — это всё, писец. Врубается нечто древнее, дикое, невозможно не откликнуться на такой жадный зов. И дальше мы в четыре руки воюем с молнией на брюках, я сдвигаю вбок полоску Женькиных трусиков и заполняю её собой в один рывок. О да, бля, эта горячая дырочка моя! Кудряшка закатывает глаза и начинает на мне скакать, только задница о яйца шлёпает. Никогда никому не уступал ведущую роль в этой игре — но Горошкиной, похоже, можно всё…

Прихожу в себя, только когда заливаю спермой её широко разведённые бёдра. Женька тряпочкой болтается в моих руках, обмякнув после очередного оргазма. Так, я успел вытащить, я молодец. Про презики опять забыл — а вот тут не молодец вообще никак.

Горошкина приходит в себя. Сползает с колен, нервно натягивает подол платья пониже и вообще превращается в скромняшку-школьницу, краснеющую при слове "квадратный трехчлен". Эй, верните озабоченную фурию, мне понравилось!

— Извини, пожалуйста, я не хотела, — лепечет это чудо, пряча глазки в пол. Ну да, практически изнасиловала меня тут, а теперь не хотела она… — Я не думала, что так выйдет, хочешь, я потом химчистку оплачу, как мне карточки разблокируют?

Мямлит с каждым словом всё тише, под конец я едва разбираю слова. Какая ещё, нах, химчистка? Собираюсь упаковать член обратно в брюки и охреневаю. Ствол весь в крови, как будто целку только что порвал, брюки, соответственно, тоже заляпаны. Вспоминаю, что у Горошкиной кровавые дни. Оу, фак.

С любой другой телкой меня бы уже стошнило. Пришлось бы пить успокоительное и вызывать психолога, лечить душевную травму.

С Горошкиной моя брезгливость куда-то девается. И вместо того, чтобы с воплями бежать в душ и отмываться, я думаю о том, что просто обязан трахнуть Женьку в этом платье поперёк стола. Раз уж она сама пришла.

Дальше — вопрос пары мгновений. Загибаю красотку раком, засаживаю свой ствол одним махом и понеслась! Она поскуливает, ноготками по столу скребёт, зад свой мне навстречу отклячивает, аж на цыпочки приподнимается. На одной ягодице наливается красным след пятерни — не устоял, шлепнул несколько раз. В несколько яростных рывков довожу Женьку до финиша, заливаю её булочки белой глазурью. Охренеть. Просто охренеть.

Ну что сказать? Брюкам теперь писец, а вот в душ сходить не помешает.

— Пошли, Горошкина, — помогаю ей слезть со стола, поправляю платье, испытывая извращённое удовольствие от того, как в темную ткань впитывается моя сперма.

— Мы куда? — испуганно пищит кудряшка. Поздно бояться, милая, сама зверя разбудила, сама теперь его и успокаивай.

— В душ, — отвечаю всё же на её вопрос. — Потрешь мне спинку, Кровавая Мэри.

Из душа мы вваливаемся в спальню, а оттуда выходим ещё нескоро, едва к ужину успеваем…

ЕВГЕНИЯ

Сама от себя не ожидала, что так далеко всё зайдёт. Думала минетом обойтись, ну или там на коленках Льдинистых посидеть, пообжиматься. Ха три раза! Этот айсберг таранил несчастный Титаник в моём лице до полного потопления в океане оргазмов. Не ожидала, не ожидала такого от Варламова.

Спроси меня, что было на ужин — и не вспомню. Ела автоматически, все мысли, все ощущения ещё там, в кабинете… и в душевой… и в спальне, конечно. Сижу вся такая удовлетворенная, чувствую как идиотская улыбка сама по себе на лице расползается, пытаюсь скрыть её в процессе жевания, но выходит откровенно плохо. Вместо того жуткого нытья внизу живота, которое приходится терпеть в эти дни, чувствую как там приятно тянет, и вообще во всём теле кайфовый такой расслабон, который бывает только после хорошего секса. Нижняя чакра напитана энергией под завязку, аж светится. Возможно, даже не придется пить на ночь обезболивающее. Философски думаю, что от некоторых вывертов судьбы не убежать. Уж как я не хотела встревать в постельные отношения с Варламовым, но звёзды сошлись так, что не отвертишься. Вселенная она такая, коварна и непредсказуема в исполнении желаний. Чего-то несколько лет желаешь, и безуспешно, а тут всего один разочек залипнешь на голого мужика в душе, один разочек только пожелаешь узнать, каков он в постели, и всё. Приговорили к исполнению желания, приговор обжалованию не подлежит. Но я как бы и не расстроена. Секс с Яном — лучшее, что было в моей небогатой интимной жизни, как бы ни было мне грустно от осознания кратковременности наших отношений.