И красиво уйти в закат.

Макар что-то спрашивает, прерывая особо затянувшийся зрительный контакт. Я возвращаю свое внимание ему, но только на секунду, я вся там, через несколько столов от нас. У них сугубо мужская компания, они заказывают целую гору мяса и так громко общаются, что меня подмывает сделать им замечание. Это общественное место, и они здесь не одни. Макар пытается увлечь меня разговором, но я вся горю от злости. Что положено делать врагам до гроба? Плеваться? Сыпать оскорблениями? А что если добавить ему слабительного в кувшин с вином? Пусть побегает в туалет!

— Я на секунду, — прерываю своего спутника на полуслове и, швырнув салфетку на стол, иду в уборную.

Макар в прямом смысле подвисает с открытым ртом, потому что стук моих каблуков раздается на весь ресторан. Сейчас я совсем другая, не та милая женщина, гулявшая с ним по мосту и переживавшая, что он окажется женат.

Я не могу успокоиться. И не собираюсь поднимать над головой белый флаг. Я покажу этому варвару, как бьются настоящие амазонки — у них меч за спиной наискосок, с рукояткой над правым плечом. Царский меч, благородная бронза. Им башку можно снести одним махом.

Не успеваю хлопнуть дверью туалета, слышу шаги за спиной. Так и знала, что он пойдет за мной.

— Ну привет, — слышу хриплый голос, невольно покрываюсь мурашками.

Делаю усилие над собой и разворачиваюсь. Врага надо встречать лицом к лицу, спокойно и с достоинством. Последнее получается плохо. Но я правда стараюсь.

— Значит решил разорить и себя, и меня? — придаю своему голосу как можно больше деловитости. — Пять пекарен на одной улице, ты серьезно, Тимур? А стоимость? Сколько денег ты выкинул за все эти точки? На бензин для внедорожника осталось?

— Это тебе блондинчик рассказал? — ухмыляется Айвазов, а я непроизвольно примагничиваюсь к его ореховым глазам. — Я тут почитал о нем на досуге, занятный тип. Успешный бизнесмен, есть дача в Глушевском.

— Он шатен, — зачем-то исправляю я.

— А еще у него двое детей, — наклоняет Тимур голову к плечу, разглядывая меня исподлобья, впитывая реакцию.

Такое чувство, будто меня ударили в солнечное сплетение. Вздохнуть не могу, покрываясь противной липкой испариной.

— Ой, ты не знала? — ухмыляется бывший муж, медленно приближаясь.

Все еще пребывая в шоковом состоянии, дергаюсь, а Тимур обходит меня вокруг и наклоняется к уху:

— Приятного вечера, радость моя. Выглядишь великолепно.

И уходит, хлопнув напоследок дверью.

Таня

Дети — это ведь не сифилис. Это не то, чего стоит стыдиться. Макар имел право скрывать этот факт своей биографии. И распоряжаться тайной по своему усмотрению. Он не обязан отчитываться каждой мало-мальски знакомой женщине. У нас еще ничего не было, да и вовсе могло не сложиться. И что, теперь каждую бабу с детьми знакомить? Конечно же, нет. Не стоит делать из случившегося сенсацию. Рано или поздно Макар открылся бы сам. Предполагаю, что у него, как и у меня, за спиной неудачный брак, в котором и появились чудесные малыши. Думаю, они живут с матерью.

Детки — это прекрасно. Радость и цветы жизни. Уговариваю я сама себя, хотя ни с одним ребенком пока дел не имела. Они с женой не сошлись характерами. Всякое бывает, а Макар, как порядочный человек, платит им алименты. Все нормально. Дышать ровно и не портить себе настроение. Тимур хочет нас поссорить, он ждет от меня скандала.

Выхожу из уборной и натыкаюсь на Макара. Мой спутник смотрит на меня так, словно соскучился: глаза горят, смотрят открыто, весело и с надеждой.

— Я увидел, что он идет за тобой и решил пойти следом, — комментирует свое появление Макар.

— Мы не общались, — вру я.

Зачем? Сама не знаю. Мои новые отношения начинаются со лжи. Как мне спросить Макара про детей, если мне сказал об этом Айвазов? А вдруг это вообще неправда? Что, если Тимур намеренно портит мне свидание?

Вечер тускнеет, мифические облака над моей головой стремительно сгущаются. Мы возвращаемся за наш столик, Макар отодвигает для меня стул, а я, поправляя подол, стараюсь не смотреть на Тимура, поглощенного беседой с друзьями. Но не могу игнорировать его присутствие. Айвазов сильнее Заболоцкого. Он как будто круче. Даже бровью не повел, когда я заговорила о потере бизнеса. На испуганную истеричку он похож мало.

— Нравится здесь? — изучает мое лицо Макар.

Не отвечаю. Не чувствую ничего, кроме смятения и дрожи. Не могу поддерживать разговор. Успокоиться не получается, меня ведет, зал кружится. Стараюсь не сравнивать их. Я должна ненавидеть бывшего, а вместо этого, постоянно скольжу взглядом по залу, то и дело натыкаясь на взгляд темных глаз. Он красивее, выше, шире в плечах, он мне нравится больше. Его глаза ярче, его руки, о боже, какие у него руки… Меня заводит его самоуверенность, и даже жестокость, с которой он сообщил мне о детях Макара. Это плохо, гнусно, несправедливо, но это правда. Он снова победил, он уложил соперника на лопатки, даже не разговаривая с ним.