В кабинете шумно. Передо мной сидят секретарша и мой заместитель.

Так вот, оказывается, влюбленный ишак не реагирует на выставленные совсем не по дресс-коду женские прелести, отказывается от привычного утреннего стакана чая с кусочком темного шоколада. Он не понимает шуток и плюёт на всё, лишь бы только дозвониться и поговорить с объектом своей страсти.

— Тимур Назарович, я вам сейчас такое расскажу, — начинает мой зам. — Один пожилой господин часто останавливается в нашем «Дворцовом» и всегда просит двухкомнатный номер. Ужины и завтраки он тоже заказывает на двоих, хотя появляется только в одиночестве. Вскоре выясняется, что спутница этого мужчины, — давится смехом, — спутница — резиновая кукла, которую он каждый раз привозит с собой, наряжает в разные платья и «развлекает». Впрочем, несмотря на то, что гость явно «с приветом», в отеле мы ему всегда рады — никакого беспокойства он не доставляет ни персоналу, ни другим гостям, всегда вежлив и оставляет щедрые чаевые.

Секретарша задорно хихикает, видимо, забыв, как совсем недавно я доводил её до слез. Это даже хорошо, что она незлопамятная. Зам хохочет, подмигивая. А мне не смешно, я вообще ничего не понял. Не уверен, что услышал хотя бы половину слов. Мне нужно поговорить с Татьяной. Сам виноват, всё не так сделал. Вот кажется — успешный человек, всего добился, денег куча, а с ней по-прежнему косячу. Ум за деньги не купишь.

— Дай мне свой телефон, — протягиваю руку.

Зам тушуется, не понимая, что происходит, а я беру его айфон и набираю номер бывшей жены, чтобы подтвердить свою догадку.

— Танюша. — Встаю я из-за стола, отворачиваясь к окну.

Но как только она слышит мой голос, тут же вешает трубку.

Догадываться, что тебя игнорируют это одно, а вот понимать — другое. Неприятно.

— С делами текущими разберитесь, я отъеду.

— А как долго вас не будет, Тимур Назарович? Что мне отвечать на звонки?

Игнорирую секретаршу, меня сейчас волнует только одно — как мне наладить контакт с Татьяной. Припарковав свой внедорожник у входа в пекарню, я застегиваю пиджак и поднимаюсь на крыльцо. Навстречу мне вышагивает здоровенный амбал. Метр в плечах и два в рост, он складывает руки в замок, полностью перегораживая проход в здание. При этом посетителей он пропускает.

— Меня зовут Тимур Назарович Айвазов и я хочу переговорить с хозяйкой заведения. — Раздражённо шагаю вправо, он делает тоже самое.

Затем, опомнившись, амбал достает из кармана бумажку, долго ее разворачивает и читает, медленно, почти как шестилетние племянники моего дяди Али.

— Спроси у Адема и Хасана.

Ничего не соображаю. Причем тут мой партнер и его племянник? Татьяна охрану что ли наняла, не пойму? Она не говорила, что ей что-то угрожает. Тут же, кроме простого желания поговорить, добавляется мужское желание защитить свою женщину.

— Мне нужна Татьяна! — рявкаю, понимая, что бывшая для меня послание оставила, заставив этот шкаф с антресолями на все мои вопросы вот это отвечать.

Осматриваю его. Такого здорового лося мне в бою не победить, это тебе не маркетолог Заболоцкий с говно-тачкой во дворе, но я не сдаюсь, продолжая:

— Она куда-то уехала? Её нет в пекарне? Мой партнер приходил сюда, так ведь?

— Спроси у Адема и Хасана, — талдычит шкаф одно и тоже.

— А Хасана он зачем притащил?

Самое интересное, что амбал снова смотрит в бумажку, как будто забыл или у него есть другие варианты.

— Спроси у Адема и Хасана.

И тут мне будто коленом по яйцам бьют. Все становится на свои места и даже попытка Адема сгладить конфликт очень в тему получается.

В меня такой шайтан вселяется, что следующие полчаса, пока я добираюсь до офиса «друга», напрочь стираются из памяти.

Эта османская сука притащился к ней в пекарню. Уговорить решил, видимо, «по-хорошему». А на замену для моей Танюши припер своего племянника-еб*ря. Я знаю Хасана и вкусы его, вместе с интересами. Он половину русских баб в округе перетрахал. Слабость у него к беловолосым куколкам.

В себя прихожу только, когда визг секретарши Адема слышу и понимаю, что за грудки «друга» над полом держу. Тяжелый сука, жрёт хорошо. Он покраснел и беспомощно дергается. А я от злости, которую, когда Таньки дело касается, контролировать вообще не могу, об стену его швыряю. Да с такой силой, что он башкой бьется и по этой самой стене сползает. Теперь сидит, ноги раскинув, как медведь плюшевый, на помойку выброшенный, на хер никому не упавший.

Адем держится за затылок, поскуливая. Хороший друг проявляет себя в черный день. Вот Адем и проявил.

— Алчак хериф [7] ! — от ярости перепрыгиваю с турецкого на русский. — Это тебе, домуз [8] , за то, что еб*ря моей женщине притащил! Бок [9] ! Ты хоть понимаешь, как оскорбил ее?

— Я как лучше хотел! — кашляет, пытаясь подняться. — Не пара она тебе. Турки должны на турчанках жениться, рожать чистокровных детей, а не плодить всякое… Время пройдет, забудешь её. Не первый раз.

Точно говорят — у того, кто убежал от драки, мать не плакала. Жена Адема сегодня рыдать будет, потому что на словах о моих возможных с Таней детях меня совсем переклинивает. Я снова к нему наклоняюсь, за шкирку беру и…