Да и смысл фразы понятен: увидела без штанов и тут же прискакала на работу, впечатлившись.

— Невыносимый, отвратительный тип! — выпаливаю сквозь зубы.

Тимур немного меняется в лице, но совсем незначительно.

Я не видела его миллион лет, но стоило мне обосноваться на побережье, «пойти в гору», как судьба зачем-то свела нас обратно. Вначале то жуткое место с голыми жопами, теперь моя земля.

Игнат мрачнеет, осознав, что у нас с Айвазовом есть общее прошлое, но виду не подает, лицо держит отлично, за что я ему благодарна. Берёт меня за руку. Шепчет, чтобы слышала только я:

— Танюша, тише, всё нормально. Ты чего на него кидаешься? Так мы точно останемся у разбитого корыта.

Игнат никогда особо ко мне не прикасался, а тут отчего-то осмелел. За плечи берет, в сторону отводит, прядь за ухо убирает. А я настолько встречей с мужем впечатлена, что внимания на это почти не обращаю. Только потом понимаю, как это выглядит со стороны. Терпеть пристальный взгляд бывшего становится всё сложнее. Он как будто в цирк пришел, на первый ряд, вот такая у него сейчас физиономия. И нет в глазах Айвазова ревности, скорее жалость, которую он испытывает к Игнату за то, что ему досталась такая невыносимая я. Выдыхая, иду обратно к Айвазову, удивительно, но он всё ещё стоит на месте.

— Тимур Назарович. — Пытаюсь я успокоиться и вести себя как хозяйка небольшого бизнеса, а не как истеричная бывшая жена. — Произошло недоразумение. — Беру с него пример и леплю на лицо улыбку. — Вы, — поправляюсь, — ваши люди хотят купить землю, которая принадлежит мне, я не хочу её продавать. Отзовите своих псов и вы больше никогда меня не увидите.

Про псов, конечно, лишнее, но я и так держалась молодцом. Просто меня дико раздражает уверенный в себе бывший, тогда как я не могу себя контролировать.

Игнат чувствует опасность в лице бывшего мужа и всё время ко мне прикасается, будто территорию защищает. Вмешивается каждый раз, когда мы с Тимуром взглядами встречаемся. То к плечу прикоснется, то прислонится, то вообще приобнимет. Это веселит и раздражает одновременно, но од"eрнуть Игната при Тимуре равносильно самоубийству. Я сую Айвазову бумаги.

— Ты пришла просить помощи, «сестра»?

Виду не подаю, хотя у самой аж зубы сводит от этого его «сестра». Видимо, там, в коттедже, он слегка расслабился, выпил, ностальгия нахлынула, а сейчас передо мной настоящий Айвазов, обладающий деньгами и властью.

— Нет. — Хочется добавить «козел ты, в костюме», но я сжимаю губы и аккуратно продолжаю: — Я пришла просить вас, купить любой другой кусок пляжа.

Тимур пробегает глазами по тексту и, быстро теряя интерес, су"eт мне бумаги обратно.

— Отличное место. Всё верно, мы обсуждали это на совещании. Это реш"eнный вопрос.

— Это не реш"eнный вопрос. Это моя жизнь, Тимур. Если твои люди продолжат мне угрожать, я…

— Что ты сделаешь, Татьяна?

Опять эта искусственная улыбка, её хочется размазать по красивому лицу бывшего.

— Кто этот тип? — кивает подбородком, впрочем, к Игнату не поворачивается.

— Это мой адвокат! — не сдерживаюсь, повышая голос.

— У тебя есть адвокат? — приподнимает он правую бровь, изучая меня тёмным взглядом.

Опять он надо мной издевается. Прибила бы саму себя за то, что даже в такой ситуации, он кажется мне сексуально-привлекательным. Это не Игнат с его пресным ухаживанием. Это мой бывший, от которого даже сейчас на коже волоски становятся дыбом.

— У меня есть моя пекарня, и я тебе её не отдам!

Смеётся.

— Ты не изменилась, нашла меня, чтобы поорать.

— Я бы тебя ещё лет двести не видела!

Пускаю пар носом. А он качает головой. И равнодушно-скучающим тоном добавляет:

— Я лично такими вопросами не занимаюсь.

Меня выводит из себя его спокойствие и надменность.

— Нам надо ехать, Тимур Назарович, — появляется откуда-то сбоку шикарная блондинка с длинными ногами, которой я, без преувеличения, где-то по пояс.

— Секунду.

— Ты разрушаешь чужую жизнь какими-то решениями, не удосужившись разобраться! — продолжаю на повышенных тонах.

— Это бизнес, ничего личного. — Поправляет он лацканы пиджака и делает шаг в сторону, очевидно, решив прощаться.

А я не могу, я не могу себя рядом с ним контролировать. Он же мой бывший муж, когда-то мы были родными и самыми близкими людьми. У него же тьма подобных сделок. Ну неужели нельзя хоть раз в жизни уступить? Ну не купит он этот кусок земли, купит другой. Да не разорится он без моей пекарни. А у меня… Это всё, что у меня есть, моё любимое детище.

— Ты стал ещё хуже, — качаю головой, скривившись, — хуже, чем был. Надменный, зажравшийся мудак.