В его голосе послышалось неподдельное восхищение – с лёгким придыханием, словно он открывал мне нечто сокровенное. Ну и Перетт! Значит, на сей раз цветы не мне – и это очень хорошо! Жаль только, Ивлина пока не способна оценить его старания.

– Боюсь, пока что это невозможно. На мадемуазель дю Пойр напали позавчера. Отравили как будто растительным ядом. Но в то же время это заклинание с похожим эффектом. Она очень слаба. Почти не приходит в себя. Но как только это случится, я обязательно передам ей, что вы приезжали.

– Растительный яд? – спокойно и заинтересованно переспросил Перетт. – Я могу взглянуть?

Его деловитый тон заставил меня нахмуриться. Сейчас, вообще-то, не время для любопытства!

– С какой целью?

– Знаете… хотя нет. Не знаете – откуда, – управляющий усмехнулся. – В своё время я немало интересовался этими вопросами. Не из желания кого-то отравить, что вы! Просто изучал свойства самых разных растений. В том числе и ядовитых. Создавал противоядия, комбинировал…

Да-да. Все эти процессы были мне прекрасно знакомы. Эдгар тоже любил эксперименты – самого разного рода. А вот Перетт, похоже, свою тягу к комбинациям теперь применял при создании вин.

– Вы считаете, что сможете помочь?

– Я не уверен, конечно. Но хотел бы.

Лабьет, что всё это время стоял чуть позади меня, совершенно невозмутимо обошёл Перетта вокруг, осматривая, принюхиваясь и так явственно о чём-то размышляя, что у него даже уши шевелились. Тот безропотно позволил себя осмотреть.

– Это пёс его светлости? – всё же уточнил он, словно у кого-то ещё мог быть ровно такой же пёс.

– Всё верно. – Я улыбнулась. – Похоже, вы показались ему вполне безобидными. Я так думаю. Раз он до сих пор ничего вам не откусил.

Перетт натянуто улыбнулся и с явной опаской покосился на шинакорна, который уселся на ковёр рядом и теперь переводил взгляд с него на меня и обратно.

– Это радует, – мужчина на всякий случай отошёл чуть в сторону.

– Раз так, то пройдёмте. – Я махнула рукой в сторону лестницы. – Кто знает, может, вам и правда откроется то, что не заметила Жеана Астер.

Перетт почти на цыпочках вошёл в спальню Ивлины, будто боялся её разбудить. Служанка с недоумением уставилась на меня, затем на него, затем ещё и на Лабьета, который явно собирался очень пристально за всем следить. Прямо дуэнья мохнатая!

И меня снова одолело ощущение, что некоторым образом он всё передаст своему напарнику. Сроду я не видела таких сосредоточенно-вдумчивых псов. Порой даже забываешь, что он не человек.

Почти сразу за нами вошла и мадам Хибоу – с несколькими плошками на подносе, небольшим чайничком и толстостенной кружкой, в которой парил какой-то травяной отвар. Перетт сразу повернул голову в её сторону и принюхался, отчего даже стал слегка похож на Лабьета. И, судя по одобрительному молчанию, ему всё сразу стало понятно. Вот сколько лет знала управляющего, а о подобных его талантах и не подозревала.

– Позволите? – Он вопросительно взглянул на меня. – Я осмотрю.

И с видом заправского врача сполоснул руки из кувшина для умывания. Прежде заботливо опустив принесённый букет люпинов в вазу.

– Что значит осмотрю! – возмутилась экономка, с грохотом ставя поднос на стол. – С каких это пор месье Орм стал доктором?

– Пока мне достаточно, что месье Орм хорошо разбирается в растениях, – слегка осадила я женщину. – И сможет что-то понять.

Ивлина приоткрыла мутные глаза и облизнула сухие губы. Похоже, она вообще мало понимала, что тут происходит.

– Я ещё не растение, – буркнула она вдруг и нахмурилась, когда Перетт приблизился к ней.

– Ваше сиятельство, – снова предупреждающе буркнула Селина. – Какой стыд!

Она страдальчески закатила глаза, а я махнула на неё рукой, веля замолчать. Управляющий осторожно обхватил ладонями лицо Ивлины, приблизился, всматриваясь в глаза. Отвёл от виска волосы, ощупал голову сначала за одним ухом, затем за другим. И спустился ниже.

– Вы где-нибудь чувствуете боль? – тихо спросил у аспирантки, которая настороженно наблюдала за его движениями, но не пыталась противиться.

Может, у неё на это просто не было сил.

– У меня почти всё болит, – просипела она.

– А где-то особенно?

Она покачала головой.

– Простите, мадемуазель. – Перетт осторожно взял её руку и поднял. Провёл ладонью по груди, где обычно находится край ворота платья. А затем ощупал шею.

Мадам Хибоу гневно засопела.

– Ваше сиятельство! – Она подошла ко мне ближе. – Разве это прилично? Неженатый мужчина, не врач – и везде её щупает.

– Не везде, – резковато отозвался Перетт. – Если нужно будет везде, я попрошу вас. Или позовём врача.