— Я не понимаю о чем вы, — и я действительно не просто делала вид. А еще не верила. Пришли тут двое и предъявляют не понятно что.

Так и остались, отобрав телефон, отключили домашний, отрубая все возможности предупредить Вову. Он явился на следующий день и на мой крик «беги» не успел во время среагировать. Его арестовали.

А потом началась эта вереница с допросами, сюда подключился и отец с доказательствами, что Вовка избил до полусмерти моего бывшего жениха Гену Денисенко. Но это была малая толика того, в чем его обвиняли. Я слезно просила папу помочь, но он наотрез отказался, заявив, что уголовнику в нашей семье не место, хотя мама исполняла роль «доброго полицейского». Оставался только один выход — Тимофей, который, помниться, предложил мне свою дружбу. Он имел влиятельного отца в органах, ну и сам занимал не самую последнюю должность.

Этот месяц до суда для меня прошел как в аду. Мне не хотелось ничего, даже жить. Тимофей все время был рядом, подбадривал, даже подсуетился на тот счет, что Вова на скамью подсудимых попал как соучастник, а не организатор. Хотя по сути доказательства его вины были посредственные, но я не вникала. И что самое важное, я не заметила как сама начала обвинять Краснослободцева. Вроде сама рыдала и проклинала за то, что он такой нехороший. Конечно, это мягко сказано. Я уже потом поняла, что Тимофей просто втирался ко мне в доверие, ну и внушал, что Вовка преступник, что он не контролирует себя, что по его вине погибли десятки людей. А в итоге получалось, что это были мои мысли. По крайней мере, я ведь так думала. На свидание с ним меня не пустили, мол, чтобы оградить от нервных потрясений. Я не знаю, кто это планировал, но в итоге я сама себе внушила, что Тима это лучший вариант для моей дальнейшей жизни. Вовку мне никто не запретит любить, а я слабенькая девочка, которой нужно сильное плечо рядом. Может, я бы и могла еще бороться, ведь Краснослободцев этого мне никогда бы не простил, но в одно прекрасное утро я проснулась в объятьях другого мужчины.

А я-то думала в плену своего горя, что мне все это показалось. Я не знала, как это случилось, этот отрезок просто исчез из моей памяти. Воде он только что меня горемычную успокаивал, а тут вдруг я уже раздетая и уже утро, лежу на плече Тимы.

— Я всегда буду рядом. Я буду тебя защищать, — пообещал он, сжимая меня в объятьях. А я молчала, понимая, что это конец моей большой любви.

Но судьба дала еще одну надежду. Выяснилось через несколько дней, что я беременна. Я не верила своему счастью, случилось чудо, у меня будет ребенок от любимого человека!

— Я готов принять его, как родного, — заявил Тимофей. — Только у него будут мои фамилия и отчество.

А я не хотела этого, ведь у ребенка был отец, он был жив. А тут ему запрещают даже говорить о ребенке.

А потом опять так мягко, ненавязчиво.

— Это ребенок преступника, представь какие у него гены.

И все в один голос. А я любила этого малыша, снова впадала в истерику, и как овца верила Агееву, что все будет хорошо.

А он так и говорил, ведя меня за руку к врачу

— Все будет хорошо! Нам ведь нужны нормальные дети.

И что-то сломалось внутри. Мне бы бежать от него еще тогда, сбежать из этой пустой больницы. Но я жалела себя, у меня же такое горе, любимый человек оказался за решеткой. А тут раз, ты приходишь в себя от наркоза, а ребенка нет. И Тимофей рядом сидит, гладит по голове и обещает, что все будет хорошо.

А было ли оно это ХОРОШО? Наверное. Меня сломали, и пока я не пришла в себя переделали как из пластилина, сделали новую вещицу, которая вроде выполняла все функции живого человека, но душа находилась в коме. Без чувств, без эмоций. Я даже не понимаю, как смогла закончить учебу, потому что делала все на автомате. Мне дали команду, я выполнила ее как робот.

— Я хочу уехать из Питера, — это было первое желание за последние полгода, которое было озвучено вслух.

— Конечно, езжай, отдохни, — одобрил идею Тимофей.

— Нет, я сюда не вернусь. Я не настаиваю, чтобы ты поехал со мной.

— Я поеду, — ответ он дал незамедлительно. — Тем более, меня здесь уже ничего не держит, я уволился из органов несколько дней назад. Пора возвращаться в родные края.

Он был рядом на протяжении долгого времени, поддерживал меня в трудные минуты, дал мне свободу выбора (как мне казалось), любил меня. Мне не оставалось ничего другого, как ответить на его чувства. Пусть не полной взаимностью, но все же… "Преступнику рядом с такой девушкой не место" — это были мои мысли, опять же, как мне казалось. Долгое время я пыталась найти себя, и начала что-то чувствовать, мир уже не казался блеклым и серым, но только я так и не смогла взять в руки ни карандаш, ни кисть. Все свои рисунки с изображением Вовы я сожгла. Мне нужно было исцеляться, и свое лекарство я нашла в Тимофее, который весной мне сделал предложение выйти за него замуж. И я согласилась, не раздумывая, подавив в себе тот горький осадок, который остался после всей этой истории. Нет, его я не обвиняла, так было нужно и так было правильно. Мы с Вовкой оба понесли заслуженное наказание за свою любовь. А она иногда напоминала о себе. И о ребенке, которому я так и не дала появиться на свет, я попыталась поскорее забыть. Это моя новая жизнь, а Вовка и плод нашей любви остались в прошлом. В знак этого я даже поменяла прическу и цвет волос, сменила имидж, спрятав все свои любимые "балахоны" на чердаке. Плюс ко всему мне подвернулась Арина.

Там в том кафе я почему-то сразу ее узнала. Вроде никогда не общались, да и знала я ее всего два года, а вот узнала. И ноги меня сами понесли за тот столик, и язык заговорил сам. И что самое приятное, она меня тоже узнала, и на Тимофея не смотрела приценивающимся взглядом, как это положено у одиноких девушек. Да, водить дружбу с женским полом я все еще боялась, но что-то было в ней такое, заставляющее поверить в нее и заразиться этим энтузиазмом. Она собиралась открывать ресторан, а я как раз сидела без дела на шее будущего мужа. Мне нужно было чем-то себя занять.

— Я хочу помочь Арине, — сообщила я Тиме тем же вечером.

— Дело твое, но она мне не внушает доверия.

— Но ты ведь сам говорил, что знал ее деда.

— Деда, крошка, но не ее.

Выбор я делала сама, когда пришла к Аринке в ресторан, который находился давно в запустении. И, по моему мнению, это было самое правильное решение, которое я принимала за последнее время.

— Нихренашечки себе, — округлила глаза подруга. — А я думала все там банально, ты бросила этого парнишку из-за Тимохи, в которого влюбилась. А оказывается вот оно как. Не думала, что твой тихий муж способен заставить девушку в минуту слабости сделать аборт. А почему сбежала? — она смягчала свои выражения и я видела, что не пыталась на меня давить. За это я и была благодарна Арине.