Вера из широкой прихожей провела его в просторную кухню, затем в свою комнату с книжными стеллажами, компьютерным столом и старинным трюмо, потом приоткрыла дверь в мамину спальню, где поверх постельного пледа были аккуратно разложены спицы, крючки и разноцветные клубки для плетения макраме, и в конце экскурсии пригласила в гостиную, где за накрытым столом уже сидела пожилая пара.

– Знакомьтесь, – обратилась она к ним. – Это Аркадий. – И к нему: – Это Нина Степановна и Дмитрий Валентинович, наши близкие друзья. – Улыбнулась: – По гольфу.

Подлевский поздоровался, сел на указанное место. Он не только не запомнил имён этих людей, он вообще перестал замечать что-либо вокруг. Его мозг, всё его естество поглотила жгучая мысль: вот это квартира! Не простенькая евродвушка – как раз то, о чём говорил Винтроп! Какой дом! Какой район! В сознании мелькали неясные, спутанные варианты действий на просторах будущего времени, и все били в одну точку: квартира должна принадлежать ему! Планы порвать с Верой, которые он додумывал в лифте, исчезли. Он одержимо нацелился: эту квартиру надо взять! Сначала с Верой. А потом разберёмся. Главное – сперва здесь припарковаться.

Отстранённый от происходящего, погруженный в новые планы, Подлевский не замечал, как внимательно разглядывают его Нина и Дмитрий. Тишина за столом становилась тягостной: обычно гости из вежливости вступают в никчемные разговоры о погоде. Но Аркадию, потрясённому квартирой, окрылённому перспективами, было не до приличий. Вскоре Ряжская громко вздохнула:

– Пойду-ка на кухню. Бабоньки наши совсем захлопотались.

Едва мужчины остались вдвоём, Шубин нарушил молчание. Согласно намеченному плану, сказал:

– Меня не покидает ощущение, что где-то мы виделись.

Подлевский неохотно, волевым усилием оторвался от квартирных мечтаний, взглянул на визави, пожал плечами.

– Зрительная память у меня неплохая. Но, как принято говорить в наш цифровой век, она вас не идентифицирует. – И тут же, словно обухом по голове: «Я увидел Веру у могилы Соколова-Ряжского, а эти “друзья по гольфу” наверняка были на кладбище». Аркадий кожей почувствовал: что-то тут не так. Но сумятица в голове из-за неотвязных размышлений о квартире не позволяла сосредоточиться, от непоняток он даже стал морщиться, хлопотать лицом и добавил: – Возможно, мы с вами могли видеться на похоронах Соколова.

Шубин делано удивился:

– Насколько помню, вас на похоронах не было.

– Я случайно шёл мимо, в тот день занимался обустройством отцовского захоронения.

– Степан Степаныч был моим тестем. Супруга моя – Нина Ряжская.

– Ах да! Он же незадолго до смерти сдвоил фамилию.

– Ну, как незадолго? Лет десять, наверное.

Разговор прервал громкий дверной звонок, и из прихожей донёсся голос Катерины:

– Пётр Демидович, наконец-то! Видимо, трамваи редко ходят, вы же издалека ехали.

– Лифт застрял, – хрипло хохотнул кто-то. – Ко мне племянник нежданно-негаданно в гости нагрянул. Вот и решил его с собой взять. Извините, без уведомления. Знакомьтесь: Донцов Виктор Власович. Подпольная кличка – Власыч.

Из прихожей слышалась неразборчивая разноголосица, и вскоре Катерина ввела в гостиную двух мужчин, представив пожилого:

– Прошу любить и жаловать. Пётр Демидович Простов, с восьмого этажа. Ему до нас до-олго добираться, вот и запоздал. А это его племянник… – Катерина замялась, и Хриплый, как его сразу окрестил Аркадий, подсказал:

– Виктор Власович Донцов, можно просто Виктор.

И Подлевский с немалым удивлением узнал в Донцове человека, которого расспрашивал на кладбище. Аркадию никак не удавалось логически соединить факты: этот Власыч был на похоронах, значит, связан с Соколовыми, но он ещё и племянник Хриплого, а в доме Богодуховых впервые. Снова непонятка! Смутное беспокойство, овладевшее Подлевским, усилилось. Человек среднего ума, он обладал развитым чувством опасности, которое сигналило: температура момента повышается.

А Донцов, когда все расселись за столом, готовясь к юбилейному тосту, обратился к Подлевскому:

– Мы ведь с вами виделись на похоронах Степан Степаныча Соколова-Ряжского, не так ли? Вы мимо проходили и поинтересовались, кого хоронят.

Вопрос был в лоб, и Аркадию не оставалось ничего иного, как ответить:

– Да-да, вас было двое. Большой букет красных роз…

Вера, неестественно, словно от базедки, выпучив глаза, с изумлением вслушивалась в разговор. Она была потрясена. Оказывается, Аркадий был на кладбище. Почему же не сказал? Эта странность не укладывалась в логику их отношений, требовала «домашнего анализа», особого обдумывания. Но ещё больше Веру смутил этот племянник Простова. Да, на похоронах она заметила двух незнакомых мужчин с букетом красных роз. И значит, Донцов – один из них. Но какое отношение он имеет к Соколовым-Ряжским? Вопросы громоздились монбланом, и женская интуиция подсказывала, что этот загадочный Донцов, этот Виктор, этот Власыч неспроста оказался за юбилейным столом. Вопрос о нём начал занимать Веру сильнее, чем непонятное умолчание Аркадия о присутствии на кладбище.