Шрифт:
Он сделал несколько шагов по направлению к ней, потом присел на ковер. Тихо кряхтя, оправил тулуп. Стало видно, что он собирается повести рассказ – неспешный и долгий, почти бесконечный.
О себе, о войне, о всех своих волшебных приключениях. Он все вспомнил. Вспомнил в деталях, вплоть до мелочей, специально для нее.
Настя вдруг поняла, что происходит то, чего она ждала так долго – происходит ее встреча с дедушкойволшебником, с этим «мистером X», который посылал ей загадочные письма.
Она легко встала и пошла, точнее, побежала к нему. Коридорчик был достаточно долог, чтобы дедушка успел расплыться в улыбке, что раздвинула наливные щеки старика. И широко развести руки в толстых варежках, собираясь обнять свою внучку. Привстать он не успел, по-стариковски замешкавшись.
Почти добежав до него, она вдруг сильно оттолкнулась от пола и одним махом перепрыгнула через сидящего старика, оставив на его красном плече мокрый отпечаток босой девичьей ступни.
Она успела увидеть под собой его медленно запрокидывающееся лицо, древнее и доброе, в котором доброта быстро уступала место изумлению.
Но она уже проскочила сквозь зеленую дверь и бежала по незнакомому коридору, и потом вниз по главной лестнице. Дверь главного входа была открыта: она толкнула ее, и уже бежала по аллее, под медленно светлеющим небом, и потом через лес, к реке.
Через несколько дней Настя и Тарковский выехали в Европу. Эта поездка давно готовилась.
Они решили ехать поездом до Берлина, а оттуда двигаться на юг Франции или в Италию.
У них было уютное купе на двоих. Под вечер Тарковский уснул, а Настя вышла в тамбур. Тамбур наполнен был ветром. Железная дверь стояла распахнутая настежь. Настя подставила лицо ветру и смотрела на проносящийся лес.
Поезд стал замедлять ход. Закатное солнце золотило стволы, и они отбрасывали четкие тени в глубину леса. Лес в этих местах было то густой, спутанный и дремучий, то становился ясным и прозрачным, так что открывались его дальние планы, его кулисы. Настя разглядела вдалеке темную, почти черную избушку. Она виднелась далеко.
В глубине леса. И закатный свет горел в ее оконце. Поезд вдруг остановился со вздохом.
Солнце зашло. Настя увидела, что в окошке избушки есть и собственный свет – огонек. Избуш ка словно бы подмигнула ей из глубины леса. Настя легко спрыгнула на насыпь. Поезд за ее спиной снова вздохнул и медленно двинулся, постепенно набирая скорость. Пронеслись один за другим вагоны.
Настя быстро шла сквозь лес по направлению к Избушке.
Закончено в Риме, 1 января 2002 года
Я БОЛЬШЕ НЕ БУДУ
Его нашли в кабинете застрелившимся. Он лежал на зеленом ковре, сжимая в руке пистолет.
Кабинет, обставленный по его собственному желанию и вкусу, весь выдержан был в темно-зеленых тонах – плотные зеленые шторы прикрывали огромные окна, ковер приглушал звук шагов. По стенам стояли просторные аквариумы с подсветкой, но в них не было рыб – одни лишь водоросли и кораллы. Так желал хозяин кабинета. Висели также морские пейзажи в рамах, и на всех – только голое море и небо над морем: ни кораблей, ни морских сражений, ни мифологических сценок, ни рыбаков, чинящих сети… Лишь море в различную погоду, при разном освещении. Так нравилось тому, кто теперь лежал здесь мертвым. На письменном столе нашли записку – на листке бумаги размашисто написанные слова:
«Я больше не буду!»
Двусмысленность этой фразы заставляет задуматься.
Поражает какая-то детская, просительная и жалобная интонация этой предсмертной записки.
Словно он натворил какую-то предосудительную мелочь, и теперь, перед лицом наказания, пытается по-детски отвратить его, обещая так больше не делать. Но что именно не делать? Имел ли он в виду какие-то плохие поступки, совершенные им? Возможно, именно чувство вины за эти поступки и толкнуло его на самоубийство?
И он обещает впредь не совершать ничего подобного…
Или же само самоубийство и является той преступной шалостью, за которую он и просит прощения в столь детской и беспомощной форме: я больше не буду баловаться с пистолетом, и т.п.
Или, наконец, он просто сообщает, что он был, но больше его не будет.
«Меня больше не будет!» – возможно, так сле дует понимать это послание?
Или:
«Моего "я" больше не будет…»
Или:
«Я больше не буду быть…»
Словно кто-то может испугаться, что он еще вернется, что он еще «будет», и он вежливо заверяет всех, что этого можно не опасаться.
В любом случае человек этот выиграл или проиграл войну, затеянную им против самого себя.
Этой войны больше не будет. Здесь, в комнате с зелеными аквариумами, несколько часов назад подписана капитуляция, заключен мир.
И он обещает впредь не совершать ничего подобного…
ПРИЗРАКИ КОММУНИЗМА И ФАНТОМЫ ГЛОБАЛИЗАЦИИ
Вот текст записки, датируемой 1985 годом:
Приближается конец века, конец тысячелетия, так что не приходится удивляться большому количеству странностей: знамениям, космическим сюрпризам и тому подобному – все это постепенно становится частью нашей повседневной жизни.