Китти стояла как вкопанная, она не могла поверить в происходящее, её пять лет тюрьмы превратились в пять месяцев службы, это одновременно и радовало и пугало её. Ведь она прекрасно понимала, что боец из неё никакой, да и пять месяцев срок для войны не малый.

На улице уже светало, ночная свежесть, потихоньку отступала перед всходящим солнцем. А на тюремном дворе, ревели моторами два десятка грузовиков и дежурили вокруг них около сотни автоматчиков. Со смотровых башен сурово смотрели на заключённых стволы пулемётов, бежать было глупо, да ни кто и не собирался. Не мешкая ни секунды «добровольцев» начали грузить в кузова, при этом подгоняя их прикладами, ногами и дубинками. Китти запрыгнула одна из первых, не желая получать удара в спину, и тут же забилась в угол, обхватила ноги руками и зажмурила глаза. Она не верила, что её жизнь сделает такой крутой поворот из-за какой-то нелепости с незваным гостем. Не прошло и десяти секунд, как кузов уже был забит людьми, кто-то ругался, кто-то обсуждал, а кто-то и вовсе плакал, плакала и Китти.

– Ну, что ты плачешь, деточка, на войне всё получше будет, чем в тюрьме-то гнить. Главное продержаться свой срок. – пытался подбодрить её худой, седовласый мужчина. – Мне вот сидеть ещё семнадцать лет. А на войне могу за год с небольшим скоротать весь срок! И домой к детишкам.

– Ага, ты там денёк то продержишься? Пустозвон!– рявкнул кто-то в ответ.

– А ты рот то свой попусту не разевай, а то кишки застудишь! Я воевал когда ты ещё сиську мамкину изо рта не вынимал. Я ротой командовал в боях с восточными княжествами, а там в то время ещё те головорезы хозяйничали. Так, что и медивам задницы надрать сумею!

– Теперь медивы то по сильнее будут, они явно подготовились к этой войне как следует! Не то, что Маут! Наш только лагерями и занимается. – влез в разговор пожилой мужчина с густой шевелюрой.

– А мне плевать, хоть денёк на свободе, а там и помереть не страшно!

– Или к медивам перебежать!– усмехнулся кто-то.

– А ты думаешь, что им с тебя прок будет!– сказал седой мужчина и рассмеялся.– Да они тебя на первом столбе повесят! Даже пули пожалеют! Им сброд вроде нас даром не нужен, своих хватает.

– А наши-то для нас пуль точно не пожалеют если отступать надумаем! Вот заботливые-то! Вот за что я люблю свою Родину! Она о нас думает!

Все дружно засмеялись и захохотали, а Китти все ревела, пока седой ветеран не склонился над ней и полушёпотом заговорил с ней.

– Слушай девка, я знаю, что ты в той жизни была в офицерском звании, как в Герм приедем ты на распределители напомни им об этом, может хоть, что-то сделают. Только не реви, твои слезы здесь никому не нужны, ни кто на них даже не взглянет. Тут всем на всех наплевать. В этом кузове весь сброд Муринии.

– А вам, на меня разве не наплевать? Мы с вами не такой же сброд?

– Ты на дочку мою похожа, такая же милая и глупая. Я её уже пять лет не видел. Жаль мне тебя. Убьют ведь на передовой, я бывал на войне и знаю, что тебе там не место, я обещаю, что буду тебя защищать, если получиться, но толку от меня в бою будет мало, я стар уже для такого. А если тебе восстановят звание, то может хоть спасёшься, от всей этой дурости.

– Не тратьте на меня время, мне уже всё равно, что со мной будет, убьют, так убьют. Мне всё надоело, хватит с меня.

– Но-но! Хватит ныть, как девчонка, у которой игрушку отобрали. От чего устала? Ты сидишь здесь сколько? Год?

– Месяц.

–Месяц? Да у тебя есть шанс и срок скостить, и имя своё восстановить, я знаю за, что ты сидишь, если будешь умничкой, то власть тебя простит. Я позабочусь о тебе, только сопли не распускай. Как тебя звать?

– Спасибо вам. Я Китти Лина.

– А я Бран, будем знакомы.

А тем временем грузовики тронулись и помчались в сторону Герма, это был близлежащий город, в котором имелась железная дорога, там находился распределитель и склады вооружения, для наспех собираемых отрядов добровольцев.

Народ Муринии был осведомлён о войне в самый короткий срок, на призывные пункты тут же пошли сотни тысяч жаждущих защитить родину добровольцев и резервистов. Они устраивали торжественные митинги и гуляния, женщины провожали их со слезами и гордостью.

Агрессия была предсказуема, власти догадывались о ней уже давно, но людям данное событие донесли именно в контексте вероломства врага. Мало кто знал истинный масштаб войны, как мало кто знал, что граница на южном участке взломана. Огромная армия Гетерского союза, сминая на своём пути погранзаставы и слабые гарнизоны, уже вклинилась на муринскую территорию до ста километров, захватив множество деревень и посёлков и большой город Аппор, что был столицей юго-западного округа.

Город Герм был обычным заводским поселением, его жители жили лишь благодаря огромной фабрике по производству мебели, которая давала работу двадцати тысячам горожан. В стратегическом плане, он не имел ни какой ценности, в нем даже не было гарнизона, лишь две роты городской охраны. За вчерашний день в него привезли множество старого уже списанного оружия, карабины, автоматы, винтовки и старые массивные пулемёты. Этим барахлом планировали вооружать так называемых добровольцев. Хотя даже этого хлама на всех не хватало. Наспех собранный распределитель расположился в одном из цехов фабрики, оружие валялось горой прямо на улице, накрытое брезентом. Руководили всем этим, пятеро офицеров, прибывших из столицы и десятка два солдат, которым помогали около роты городских охранников. Им предстояло вооружить пять сотен бывших рабочих, крестьян, заключённых и сформировать их в три роты и один батальон. Ни кто особо не хотел заморачиваться, по этому рассчитывали справится с ними за пол дня и уже вечером усадить в эшелон.