Все были очарованы группой Pan’s People. Танцевальная труппа из шоу Top of the Pops выступала уже несколько лет, и затянутые в лайкру танцовщицы стали предметом мечтаний юных парней, и у каждого была своя фаворитка. Но после шести недель летней свободы я не испытывал ни малейшего энтузиазма в шуме первого учебного дня.

Мне было скучно.

На самом деле мне часто было скучно. Школа была обузой, и как только я научился читать и писать, закончив начальные классы почти без проблем, мое участие в британской образовательной системе фактически завершилось. С этого момента всякий интерес к новым знаниям исчез, и я абсолютно не понимал, для чего учиться, что раздражало как учителей, так и родителей. В одном школьном отчете меня назвали деструктивным, после чего последовала череда неизбежных родительских выговоров и нравоучений. Чуть ли не единственное, что мне нравилось в школе, – игра за школьную футбольную команду. Но вопреки утверждению Джорджа я никогда не питал надежд профессионально заняться футболом. Я активно болел за Manchester United, это и есть весь мой профессиональный футбол.

Меня посадили за первую парту, так учителям было проще следить за моими действиями. Мне было двенадцать, и я не хотел подчиняться. С расстегнутой верхней пуговицей и ослабленным школьным галстуком я выглядел угрюмым трудным подростком, возможно, это объясняло тот факт, что пара учителей были со мной настороже. Но я не был хулиганом.

Класс наш считался очень сильным, но ни один из нас не сдал финальный тест на высокие баллы, которых хватило бы поступить в колледж Уотфорда. Было маловероятно, что мы смогли бы построить карьеру в области ядерной физики или нейробиологии.

Однажды в классе стало тихо. Разговоры о танцовщицах, Дэвиде Эссексе и неловких летних поцелуях прервались, когда вошла наша классная руководительница миссис Паркер, а вместе с ней – незнакомый мальчик. Он был одет в чистую школьную форму и носил огромные очки в стальной оправе. Его волосы походили на парик. Встреча с новыми одноклассниками явно пугала его. Когда миссис Паркер представила новенького в классе 2А1, он начал краснеть. Учительница произнесла его имя неразборчиво, будто сама едва могла его выговорить, что смутило его еще больше.

«Мальчики и девочки, это ваш новый одноклассник Йорриосс Панееоттууу», – странно сказала она. И посмотрела на испуганное лицо нового ученика – как бы его ни звали, – теперь он стал красный как помидор. В первом ряду хихикали девочки, а мальчики посмеивались с задних парт. Но миссис Паркер, ничуть не смутившись, продолжила формальности, хотя и оставила попытки повторить незнакомое средиземноморское имя.

«Я хочу, чтобы кто-нибудь помог новичку, – сказала она. – Давайте выберем наставника, который на этой неделе покажет ему, как тут все устроено. Это важная обязанность, поэтому тот, кто возьмет на себя эту роль, должен сделать так, чтобы наш новый ученик чувствовал себя в Bushey Meads как дома. Кто хочет помочь?»

Последовала неловкая пауза. Мои одноклассники колебались, а я не мог понять, почему. Я еще никогда не был ментором, и это была слишком хорошая возможность, чтобы упустить ее: приятное разнообразие среди монотонности уроков. Я поднял руку. Трудно сказать, что подумала в этот момент миссис Паркер, потому что, хотя учительница и улыбалась, это выглядело так, как будто она пыталась разгадать, где подвох. Ее изогнутая бровь предостерегала меня от каких-либо выкрутасов.

– Спасибо, Эндрю, это очень любезно, – сказала она наконец, указывая Как Его Там, что мы должны сесть вместе. Пока миссис Паркер бегло просматривала список имен, все взгляды были прикованы к новому мальчику, который нервно приближался ко мне. Я не мог не посочувствовать ему.

– Адамс.

– Здесь, миссис.

– Бартлетт.

– Здесь, мисс.

– Браун.

– Здесь, мисс.

– Мое имя поначалу звучит немного странно, – сказал новенький, усаживаясь рядом со мной. – Оно греческое, – добавил он, почувствовав мое замешательство.

Я пожал плечами и сочувственно кивнул. Я знал, что с таким именем, как Георгиос, новичка ждет непростой первый семестр. Немного поболтав, я выудил некоторые ключевые факты. Отец Георгиоса владел собственным рестораном.

Семья раньше жила в районе Кингсбери и только недавно переехала в соседний Рэдлетт, который хоть и находился дальше от школы, чем мой, но все же был расположен достаточно близко, чтобы, если мы поладим, вместе гулять после школы. А еще я подумал, что семья Георгиоса, должно быть, довольно богата, так как Рэдлетт считался районом для состоятельных горожан.

Но в тот момент, когда мне казалось, что все складывается удачно, наступила неловкая пауза. Он не разделял ни одного из моих хобби: меньше, чем футбол, его интересовала только «Формула-1». Мы смотрели друг на друга в тишине, которая грозила перерасти в долгое молчание. Когда я поднял глаза, миссис Паркер посмотрела на меня скептически.

Черт возьми, все идет не очень хорошо.

Когда я уже начал понимать, что совершил огромную ошибку, взяв на себя такую ответственность, то задал правильный вопрос.

– Итак, какая музыка тебе нравится? – спросил я.

Георгиос заулыбался. Успех! Очевидно, я нашел общий язык. Он сказал, что ему нравятся Queen, это было отличное начало. И пока класс 2А1 заполнял какие-то бумажки, необходимые в начале каждого учебного года, мы болтали о Фредди Меркьюри, сверкающих гитарах Брайана Мэя и выпущенной около года назад песне Killer Queen, которая изменила звучание группы. Столь же обнадеживающей была любовь Георгиоса к The Beatles и Дэвиду Боуи. К тому времени когда мы дошли до общей любви к Элтону Джону, наши миры, несомненно, соприкоснулись. Benny And The Jets, Candle In The Wind и заглавный трек его последнего альбома Goodbye Yellow Brick Road были нашими любимыми композициями. На первом уроке французского мы продолжали говорить о музыке. Я был сосредоточен на нашей болтовне, и через несколько минут после начала урока меня отругали за то, что я витаю в облаках.