Иду в спальню, пытаясь вспомнить, когда я наблюдал за тёлкой дольше пары секунд. А самое главное, когда хотел ещё. Даже не трахать, хотя не без этого. А именно смотрел бы за тем, как она выводит ручкой простые слова. Усердно. Старательно. И в голове сразу мысли, а что ещё она делает так же старательно.

Не люблю я эту недвусмысленность. Когда мужик четко говорит, что ты для него просто мясо, а его стояк ярко это подтверждает – все просто. А вот эта фраза: «Главное ты еще здесь», как-то не вяжется. Она более интимная что ли, почти нежная. А меньше всего мне нужно думать о новом начальнике с нежностью. Закрываю глаза и настраиваю себя на рабочий лад, но на самом деле передыхаю, пока его нет в комнате. Когда он здесь, напряжение все мое тело стягивает кнутами возбуждения. Я сжимаю бедра, чтобы он, не дай бог, не подумал, что я тоже могу его хотеть. Любые желания я буду в корне пресекать, потому что хочу эту работу. Судя по тому, что происходит в этом клубе и голове начальника, тут полный кавардак. А уж что-что, а порядок наводить я умею. Брат даже говорит иногда, что у меня синдром чистоты. И может быть он и прав. Просто я все детство прожила с мамой, которая могла спать в собственной блевоте, и пообещала себе, что никогда не буду такой, как она. А в клубе, в котором столько народу, срочно требуется навести порядок. И если я это сделаю, Игнат, как его там, точно захочет оставить меня на должности своего помощника и управляющего клубом навсегда, а в любовницы можно выбрать любую телку. Кстати, делаю себе пометку найти начальнику подружку.

– Так, я вроде оделся, – слышу его голос над ухом и вздрагиваю. Тут же беру новый лист, прикрывая последнюю пометку.

– Это прекрасно. Давайте продолжим.

– Давай, – берет он стул и садится рядом, да еще так, что теперь наши колени почти соприкасаются. Я тут же отодвигаюсь. Не надо мне тут. – Не боишься не расслышать свои обязанности?

– У меня со слухом все в порядке. Кстати, запишу еще одну свою обязанность-записывать вас к врачу. Например, у вас воняет изо рта. Возможно, плохие зубы.

– Я их только что почистил. И нет, – усмехается он, – с зубами полный порядок. У меня мать- стоматолог.

– Тут, можно сказать, даже повезло.

– Не есть сладкое тайком под одеялом. Очень повезло.

– Зато зубы здоровые, – пожимаю плечами. У брата уже все зубы запломбированы.

– А как твои? – вдруг чувствую щекотное прикосновение к губам и дергаюсь. – Не болят?

– Острят. Могут случайно откусить вам пальцы, которые вы суете, куда не просят, или что-то более ценное.

– Неужели совсем не нравлюсь, – хмыкает он.

– Нравитесь, – задираю голову, а он улыбается, демонстрируя ровный ряд белых зубов, спасибо его маме. – Как работодатель, который перестанет вести себя как похотливый мудак.

– Я мудак?

– Похотливый, – киваю на свою руку, в которой ручка наготове. – Может, продолжим?

Он хмурится, но больше ко мне не лезет, только смотрит внимательно за тем, как я вывожу буквы на листе, и иногда ерзает на стуле. Но в принципе мы успеваем записать все самое основное касательно моих обязанностей. И благо в них не входят всякие пункты типа хождения по кабинету обнаженной и минеты по утрам. Хотя Игнат, как его там, очень настаивал именно на этих пунктах.

Расстроенный он уехал договориться с какой-то группой для вечернего выступления, а я нашла среди завалов бумаги ноут и занялась своим договором. Нашла в сети образец и через час распечатала официальный трудовой договор. Оставила в стороне на подпись и занялась наконец бардаком в кабинете. Разбила бумаги на несколько стопок. Накладные на товар. Отчеты для налоговой, договора с поставщиками. И даже не удивилась, что не нашла ни одного договора или соглашения с сотрудниками. Когда босс вернулся, я как раз заносила в таблицу несколько важных бумаг.

– Ты отсюда ещё не выходила?

– Нет, пытаюсь понять, почему вы ничего не вносите в компьютер и как можете содержать целый клуб без штата сотрудников.

– Все здесь, – пожимает он плечами и прикладывает указательный палец к голове, и я даже торможу и хлопаю глазами. Неужели у него настолько хорошая память.

– Не врете?

– Никогда. Хотя, чтобы залезть в твои трусы, даже готов соврать.

– Хм, – шевелю губами. – А сколько у вас работает человек. В клубе.

– Пятьдесят три, если считать подменных охранников и барменов.

– А как вы платите им зарплату?

– Спокойно. Высчитываю смену и проценты.

– И все помните?

– Ну конечно.

– А зачем? Почему не нанять бухгалтера.

– А я не доверяю никому. Меня трое уже наебать пытались. Они видят мужика в татуировках, клуб, в котором бардак, и думают, что здесь можно поживиться. Одному такому я сломал ногу.

– Но ведь нельзя жить, никому не доверяя. Надо искать.

– Не согласен. Лучше жить никому не доверяя, тогда будешь всегда готов к тому, что тебя наебут.

Я даже задумалась над тем, что он сказал. Где-то он может и прав, но…

– Все равно же есть люди, которым вы доверяете?

– Есть конечно. У меня есть шикарный друг. Был, вернее.

– Почему был? – спрашиваю на автомате, продолжая набирать текст на ноуте.

– Женился, гад. Вообще не понимаю, что заставляет человека в эту кабалу втягиваться. Ведь самое лучшее – ощущение новизны, когда хочешь одну маленькую, сосредоточенную мышку и можешь себе ее позволить, а не думаешь: а не отберёт ли за твои хотелки у тебя жена тачку и клуб, – я не сразу понимаю, что он уже рядом, вернее, даже сзади, руки легли на талию, вынуждая меня замереть, сглотнуть от ощущения полной скованности. Потому что ладони его горячие поползли все выше.