– Не пересохнет, барин. Мавка не даст свой дом погубить.

– Не доводи до греха, ступай.

– Барин. – Демьян не прошел и дюжины шагов, обернулся. Вид при том имел озабоченный. – Неужто и правда у реки заночуешь?

– А вот и заночую. – Нельзя позволять, чтобы какой-то лапотник его на понт брал1. – Ты же утром спину под плеть готовь. Хотя, чего тебе страшиться, коли меня мавка утащит?

– На вот. – Демьяна его обидная шутка не тронула. Он как-то быстро очутился подле Павла, протянул нечто, завернутое в тряпицу. – Хоть какая, да защита будет.

Павел развернул тряпицу, в глаза скакнул солнечный зайчик, ослепив на миг.

– Что я тебе, барышня, в зеркала-то смотреться?

– Ты нет, барин. Стеклышко для мавки. Подержи его на солнце до заката, пусть накопит света побольше. – Демьян говорил и сам точно верил в собственные сказки. – Как мавка к тебе потянется, суй ей его в морду ненавистную, а сам беги. Коли сможешь бежать-то.

Павел спрятал «оберег» в карман, на Демьяна же махнул рукой и отправился в лес, попутно подумав, что зеркальце все же на солнце погреет. Зачем – сам не понимал, и сделать это решил подальше от чужих глаз.

Демьян потом в лицо, конечно, не скажет, а шепоток все равно пустит. Будут мужики над ним за спиной хихикать. Может, он и вовсе все про мавку выдумал. Зачем только? Неужто его, своего барина, на храбрость решил проверить? Ну так еще посмотрим, кто кого обхитрил.

Лес встретил Павла ленивой негой. Ветерок едва коснулся щек невидимыми ладонями, отпрянул да и затих. Было тихо, птицы по гнездам сидят, зверье от жары в норы прячется. Одному ему не сидится на месте, тянет все куда-то.

Сухостоя Павел не нашел. Лесник свою работу хорошо делал, пока не спился до явления чертей. Значит, пожара опасаться не стоит.

Когда наклонился сорвать алеющую, будто капля крови в изумрудной траве, земляничку, и сам не заметил, как из кармана зеркальце выскользнуло. Ухнуло в траву, и поминай как звали. Хватился только ближе к вечеру, когда уже солнышко к горизонту покатилось и толку от Демьянова подарочка уже не было никакого.

Не видел Павел и того, как оброненное зеркало подхватила девичья рука с тонкими пальчиками да выцветшей, некогда красной, лентой на узком запястье.

Хвать – и была такова.

Сумерки в этих местах опускались незаметно и скоро. Вот только солнце в розовых облаках куталось и на тебе – уже в холодную воду с недовольным шипением плюхнулось. Павел и сам не заметил, как оказался у берега реки. В сгущающейся темени она больше не казалась ему безопасной, того и гляди не туда ступишь, ухнешь в черный омут. Размеренный гул от перекатывания дубовых стволов, коего не слыхать днем, давил теперь на слух, напоминая стон умирающего больного. И такая вдруг тоска на Павла напала, что он, не отдавая себе отчета, скинул рубаху, затем и портки, оставшись в одном исподнем, помешкал немного и с молодецким криком ухнул в воду, которой еще мгновенье назад страшился.

Распаренное дневным зноем тело отозвалось благодарной волной мурашек, водица студеная ласково облапила его всего, даже в тех местах, о которых и думать срамно. Да только здесь он один, и никто за пошлые мысли не осудит.

Разве что… Перед внутренним взором встало угрюмое Демьяново лицо со сдвинутыми к переносице бровями, поджатыми губами.

– Вот ведь выдумал – мавку! – громко вслух сказал Павел, одновременно заныривая в глубину.

Вспомнилось, как в далеком уже детстве он с братьями под присмотром дядьев купался в заводи недалеко от родительского поместья. До посинения в воде сидели, пока зубы не начинали колотить так, что того и гляди раскрошатся. Забаву эту он подсмотрел у дворовых пацанят, загорелых, казалось, до самых костей. Вот они любили нырять, все говорили, что жемчуг ищут на дне. Только откуда в их заводи жемчуг? Да и как его рассмотреть в мутной-то воде? Павел тогда пробовал открыть глаза, чуть не ослеп, три дня доктор у его постели просидел, растворами да мазями выхаживал.

А теперь давний испуг позабылся, широкими гребками Павел будто раздвигал перед собой ледяную толщу. Глаза, правда, открыл не сразу, да и, открыв, расстроился – не видать ничего. Сплошная чернота. Он даже испугался на миг – вдруг ослеп? Не тогда, так теперь! Вынырнул, едва не убившись макушкой о ствол дубовый. Когда в воду лез, и не думал о том, что может такое приключиться. О мавке подумал, а вот о бревнах забыл! Не зря Демьян в его уме засомневался.

Конец ознакомительного фрагмента.