— Андрей Ковалев, — представился я, стараясь не показать неловкость от осознания глубины своего грехопадения.

— А ты женат? — Оля без доли смущения продолжила задавать провокационные вопросы.

— Да, — чистосердечно признал я свою вину.

— Я так и думала, — задумчиво произнесла девушка, отведя погрустневший взгляд в сторону, — У тебя, наверное, очень красивая жена, которая тебя ждет и любит, красивые здоровые дети… И всех их ты очень сильно любишь.

Я не стал комментировать эти на удивление точные высказывания, а решительно поднялся и, закидывая мешки на спину, произнес:

— Пошли!

Девушка безропотно подчинилась и мы устало отправились дальше, вскоре достигнув места временной дислокации моего маленького отряда. Встретивший меня Хомич сообщил, что у них всё без происшествий, но несколько раз до доносились короткие автоматные очереди с западного направления.

— Где-то раз в полчаса стреляют, — сообщил он подробности на мой уточняющий вопрос.

Выслушав короткий доклад, я представил девушку:

— Вот знакомьтесь: Ольга Коротаева, пойдет с нами, она дочь майора Красной армии и сегодня вместе со мной приняла участие в бою, собственноручно убив одного фашиста, честно добыв себе оружие, — я показал на висящую у неё на боку кобуру.

Партизаны одобрительно покивали, многозначительно осмотрев девушку, но от каких-либо комментариев воздержались.

— Хомич, распредели груз по бойцам, и выдвигаемся в западном направлении — надо глянуть, что там за стрельба.

— Есть! — сержант козырнул и немедленно принялся за дело.

До опушки мы добрались менее чем за час, и я тут же забрался с биноклем на разлапистую сосну, чтобы осмотреть простирающееся передо мной поле. А картина открылась весьма интересная. Как и сказала Оля, ранее здесь, между железной дорогой и шоссе, проходила линия обороны Красной армии. А сейчас на этом бывшем пшеничном поле копошились советские военнопленные — я насчитал четырех саперов, которые занимались разминированием предполья и ещё десяток копались непосредственно на позициях, под присмотром четырех фрицев собирая оружие и боеприпасы, которые они сносили к двум грузовикам, где находились ещё два немецких солдата, фельдфебель и женщина в форме вермахта без знаков различия. После пяти минут наблюдения, спустившись на землю, я направил часть своих бойцов на разведку вдоль опушки, и опять влез на дерево. Нужно было узнать, кто и почему здесь стрелял, и вскоре я получил ответ на интересовавший меня вопрос — один из надсмотрщиков выпустил короткую очередь над головами пленных. Стрелял он, по всей видимости, для острастки, чтобы держать бывших красноармейцев в постоянном страхе, не давая им даже подумать о возможности использовать найденное на позициях оружие против своих поработителей.

Подробно изучив округу, я спустился с дерева и развернул карту. Итак, что мы имеем? Очевидно, фрицы с пленными здесь ночевать не будут, могут остаться на хуторе, примыкающем к полустанку, но это маловероятно — гарнизона там не видать, а тех немцев, что на поле, явно недостаточно для формирования полноценных караулов на ночь. Значит они уедут, причем скоро, так как время идет к вечеру. От полустанка к шоссе, расположенному в трёх километрах севернее, идет проселок, по которому они и двинутся по окончании своего трудового дня. И удобное место для засады по карте я вижу только одно, но лучше осмотреться на месте.

Собрав бойцов, я рассказал об увиденном и посвятил их в свои планы, после чего мы направились к проселку. Там я убедился, что выбранное место для засады подходит идеально — дорога здесь делает плавный поворот, кусты походят вплотную к колее, а от шоссе и полустанка эта местность на просматривается. Оставалось распределить роли и доработать детали, важнейшей из которых был способ остановки вражеских машин. Тут думай не думай, а выбор вариантов весьма скуден. Можно обстрелять движущиеся машины, убив водителей, но это приведет к излишнему шуму. Ведь шоссе расположено относительно недалеко, а по нему постоянно движутся вражеские воинские колонны. На несколько очередей из немецкого автомата, фрицы, передвигающиеся по шоссе, скорее всего не прореагируют, тем более, что тут это в порядке вещей, но вот если здесь разгорится бой, пусть и короткий, сюда вполне может быть направлен отряд для проверки. Если завалить дорогу бревном или пропороть шины, то это приведет к аналогичному результату — немцы сразу займут оборону и придется неслабо пошуметь. Я, конечно, за минуту перещелкаю их из снайперской винтовки, но за это время громкая пальба вполне может привлечь внимание, да и гранату могут бросить.

Поэтому снова обращаемся к уже испытанной медовой ловушке, тем более, что этот самый сладкий мед есть в наличии. Придя к этой мысли, я отозвал Олю в сторону и сказал:

— Тебе надо будет снова раздеться.

Девушка грустно улыбнулась краешком губ и кивнула:

— Сделаю, если надо.

Получив необходимое согласие, я сел под дерево и, закрыв глаза, приступил к мысленному моделированию событий. Нужно было тщательно продумать все детали и алгоритмы действий отряда. Прокрутив таким образом в уме несколько десятков вариантов операции, я поднялся и приступил к подготовке. Первым делом я проинструктировал бойцов и мы несколько раз на местности отработали свои действия при проведении операции. Затем, открутив ручку у немецкой гранаты, я за пятнадцать минут разобрался в устройстве запального механизма и внес необходимые коррективы, чтобы при выдергивании шарика взрыва не происходило. Потом занялся внешним видом девушки — по моему указанию она сняла обмундирование и лифчик, оставшись в одних трусах и надела, не застёгивая, немецкий китель на четыре размера больше, который висел на ней как на вешалке. Но при этом она выглядела очень сексуально, притягивая взгляд. В самый раз. Нет, ещё косу распустить, волосы слегка взлохматить… Вот теперь самое то, ух! Сам хочу прямо здесь и сейчас, и не один раз, но нельзя. Закончив приготовления, мы разошлись по своим исходным позициям. А ещё через полчаса, когда солнце своим нижним краем дотронулось до горизонта, со стороны немецкого конвоя донесся одиночный пистолетный выстрел и вскоре я услышал звук приближающихся моторов. Махнув рукой, чтобы бойцы приготовились, я полил самогоном из бутылки девушку и себя, прополоскал рот, сбросил свой китель на землю и, обняв вызывающе сексуальную Оленьку за талию, с бутылкой в руке и испорченной гранатой за спиной, пошел навстречу приближающимся автомобилям, распевая во все горло «Тигрицу». Надеюсь, у фельдфебеля правильно сработают рефлексы и он остановит машину, чтобы покарать охреневшего пьяного солдата и забрать доступную женщину. Здесь было тонкое место моего плана — если главный немец не купится на этот спектакль — придется фрицев упустить.

Однако, понимание азов человеческой психологии меня не подвело — не доезжая двадцати метров до нашей веселой парочки, машины остановились, немецкие солдаты, как и положено в случае непредвиденной остановки, выпрыгнули из кузова, и, заняв круговую оборону, взяли под прицел обочины дороги, а фельдфебель с начальственным видом спустился из кабины и, состроив морду кирпичом, встал, дожидаясь, когда я подойду ближе. Я же, сделав вид, что только сейчас его разглядел, радостно воскликнул:

— Эй фельдфебель! Выпей со мной! У меня сын родился!

Тот всё также стоял около кабины, видимо представляя, какие кары обрушит на мою голову за пьянство и панибратство. Но, судя по тому, каким взглядом фельдфебель облизывал девушку, более вероятно, что он мечтал о том, как затащит Олю в постель, ну или прямо тут завалит в кустах, чтобы далеко не ходить. Солдаты, находившиеся с моей стороны машины, увидев причину остановки, поднялись с земли и с нескрываемой похотью пялились на девушку. Тем временем я, приблизившись к врагам, пьяно споткнулся, выронил бутылку и, восстанавливая равновесие, завел руку за спину, выхватил из-за пояса гранату, демонстративно выдернул шарик и бросил под ноги немцам с криком — «Граната!». Фрицы находившиеся с моей стороны машины, следуя крепко наработанным рефлексам, среагировали правильно — бросились на землю, причем фельдфебель прыгнул точно в мою сторону и на лету получил от меня сапогом в голову. Вырубив его, я немедленно выхватил из кармана ножи и, метнул их в двух солдат, затаившихся в ожидании взрыва, после чего сразу услышал стоны, подтвердившие точность бросков. Ещё два врага находились с другой стороны машины, откуда раздались три автоматные очереди, стоны, крики, короткая возня и порадовавший меня доклад Хомича: