– И почти сразу же начали назначать надзирателей, специалисты занялись обучением рабов. Потом появились рабы-надсмотрщики, за ними рабы-руководители, секретари, бухгалтеры, техники и инженеры.

– А кто же обучает их профессии?

– Те же рабы. Рабы-врачи, учителя и так далее. И господ тоже обучают рабы, получившие образование. В судах тоже рабы. Дела слушаются главными рабами судей, которые подчас даже не знают, где находятся залы суда. У каждого господина есть команда рабов-юристов. В основном на судебных процессах рассматриваются наследственные дела, некоторые из них длятся веками.

– А чем занимаются господа Повелители?
– спросил Шатрек.

– Дела господские, - откликнулся Дежбренд.
– Я спускался вниз после полудня и все выяснил. Их жизнь состоит из празднеств, занятий любовью, вражды за социальное первенство. Рабы-артисты развлекают их представлениями. В общем, живут как богатые старые дамы на Одине.

– Вы узнали это от рабов? Как же вы сумели их разговорить, Лэнзи?

Дежбренд и Рэвни весело переглянулись.

– Ну, я отрядил сержанта и шестерых гражданских для сопровождения уважаемого Дежбренда, - ответил Рэвни.
– И они... Как вам это удалось, Лэнзи?

– Я задавал рабу вопрос, и если тот отказывался отвечать, его сбивали с ног прикладом, - объяснил Дежбренд.
– Но я не применял этот прием больше одного раза в одной группе, да и вообще воспользовался им только трижды. После чего на мои вопросы отвечали быстро и полно. Удивительно, как стремительно разносятся новости по Цитадели.

– Вы хотите сказать, что избивали бедных рабов?!
– возмутился Эрскилл.

– Да нет. Избиение - это когда колотят без передышки, а мы лишь наподдали раз, и этого оказалось достаточно.

– Ладно, а как насчет армии?
– сменил опасную тему Шатрек.
– Рэвни, эти люди в длинных красно-коричневых мундирах - военнослужащие?

– Да. Разумеется, и все рабы, и офицеры тоже. Как нам с ними поступить, сэр? У меня около трех тысяч пленников, мы держим их на казарменном положении и в заключении в Цитадели. Я реквизировал для них продукты, расплатился по счетам. Несколько взводов оказывали нам сопротивление, но большинство сразу побросали оружие и запросили пощады. Те, которых мы взяли первыми, - изолированы, и теперь, с вашего разрешения, я хотел бы поставить их под командование имперских офицеров и сержантов, чтобы те обучили их нашей тактике. В дальнейшем их можно использовать для обучения остальных.

– Займитесь этим, Пьер. У нас только две тысячи человек, а этого недостаточно. Вы думаете, из них можно сделать солдат?

– Полагаю, да, сэр. Они подготовлены, организованы и вооружены для обеспечения общественного порядка и могут нам понадобиться. За все время своего существования эта армия только и делала, что держала в повиновении безоружных рабов. Уверен, что они никогда не вступали в бой с регулярными войсками. Для них разработан комплекс тренировок и имеются площадки, приспособленные для обучения тому, чем они все время занимались. То, с чем они столкнулись сегодня, в корне отличалось от их привычных занятий, поэтому они себя так и повели.

– Случались ли у вас неприятности с местными офицерами?
– спросил Шатрек.

– Никаких. Они сотрудничали весьма охотно. Я просто объявил, что теперь они - личная собственность его императорского величества Родрика III. Смена владельца их вполне устраивает. Я уверен, что, если приказать, они откроют огонь по господам Повелителям.

– Вы сказали рабам, что они... принадлежат императору?
– Граф Эрскилл был поражен.

Какое-то время он пристально смотрел на Рэвни, затем схватил свой бокал с бренди - в то время уже подавали напитки, - залпом осушил его и, поперхнувшись, закашлялся. Присутствующие внимательно наблюдали за ним.

– Коммодор Шатрек, - наконец сказал он сурово.
– Я надеюсь, вы предпримете строгие дисциплинарные меры. Это возмутительно!

– Ничего подобного я не сделаю, - резко возразил Шатрек.
– Полковник заслуживает похвалы, он сделал все, что было в его силах в данной ситуации. Как вы поступите, когда здесь отменят рабство, полковник?

– О, просто объявлю, что за примерную службу они получают свободу, а потом найму их на пять лет.

– Это может сработать, но только один раз.

– Я думаю, полковник, что, перед тем как делать подобное заявление, вам придется разоружить их еще раз. Иначе у вас могут возникнуть неприятности.

Рэвни бросил на Треваньона быстрый взгляд:

– Захотят ли они быть свободными? Вот о чем я думаю.

– Чепуха!
– воскликнул Эрскилл.
– Вы когда-нибудь слышали о рабах, не мечтающих о свободе?

Свобода - великое благо. Она нужна всем, везде и всегда. Граф Эрскилл точно знал это, потому что свобода была условием его существования.