Шрифт:
Почему-то в памяти всплыла скатерть, накрытая дома в ожидании ненавистного хозяина дома. Такая же белая, символизирующая чистоту и невинность, а на деле являющаяся свидетелем самых жутких мгновений существования.
Этим вечером в широкой гостиной семьи Никс царит опустошенность. Посуда, дотошно правильно расставленная для Мартина, внушающего благоговейный страх и трепет всем домочадцам, так и лежит без применения. Как и нетронутые блюда, приготовленные исключительно в соответствии со вкусом хозяина.
Но в данный, вероятно, судьбоносный момент их жизни, Дебору волновало не это. Не то, вернется ли Мартин Никс в свой дом. Ей было жаль совершенно другого человека. Того, кто так хотел жить! И, очевидно, ему было ради чего или ради кого бороться. Несомненно, в одном из этих бесконечных коридоров его ждали искренне любящие люди, которым теперь предстоит оплакивать дорогого сердцу друга.
Однако со смертью, увы, не договоришься.
И сегодня выживет не он. Счастливый билет вытянет тот, другой… Кого с нетерпением ожидает… белоснежная скатерть.
***
Дебору в тот неоднозначный день так и не пустили к Мартину. Пояснив, что ему нужен покой и попросив приехать на следующее утро, миссис Никс сказали, что ей лучше вернуться домой.
Чего-то подобного она в принципе и ждала. Хэнкс явно дал понять, что ее присутствие в клинике лишь очередная показушная игра для любопытных. Как и весь ее номинальный статус спутницы жизни мистера Никса. Таким образом, пробыв для вида еще некоторое время в больнице, она, наконец, смогла возвратиться домой.
Пробило полночь. Когда Дебора, в конце концов, переступила порог впечатляющего особняка Мартина Никса, напольные громоздкие часы как раз отстучали последний двенадцатый удар.
И здание со всеми обитателя погрузилось в глубокий сон.
Как символично, — вяло отметила про себя Дебора, устраиваясь в кресле-качалке у камина и накинув на себя теплый шерстяной с темным клетчатым орнаментом плед. Теперь только огонь в старинном камине чуть освещал комнату, погрузившуюся во мрак.
Любуясь неутомимыми языками пламени, продолжающими свой бесконечный танец, Дебора слушала размеренное тиканье часов, перебиваемое тихим потрескиванием поленьев.
Этот дом, несмотря на роскошь и богатство, никогда не нравился ей. В нем не было уюта. Словно тепло, отражаясь от холодной, бездушной ауры особняка Никса, в тот же миг покидало эти шикарные помещения, оставляя за собой лишь бесчувственные, одинокие стены. А те в свою очередь, словно в поисках человеческого тепла и света, давили на Дебору со всех сторон, лишая ее тесный мирок последних крох свободы.
Находясь здесь, она не чувствовала себя защищенной, не ведала радости и ни секунды не ощущала себя в безопасности. Она просто-напросто не чувствовала себя дома…
Только в это время суток, сидя одинокими ночами в кресле-качалке у все того же молчаливого огненного собеседника и глядя на пламя в каменном камине, Дебора вспоминала уют родительского дома.
И тогда становилось чуточку теплее на душе.
Глава 2.
На следующий день, воспользовавшись отсутствием Мартина, Дебора навестила свою тетю Рози и ее двенадцатилетнюю дочь Дженни.
Мужу не нравилось, когда миссис Никс посещала родственников. Ему вообще претило, что она куда-то выходит без него. Потому у нее почти не осталось подруг.
А к единственным родственникам, которые у нее были, Дебора ходила тайком и в редкие дни длительного отсутствия Мартина.
Но зато это были поистине счастливые дни. Когда, наконец, можно было расслабиться и провести время так, как хотелось самой Деборе.
Однако было и то, что омрачало радость встреч. Тетя Рози тяжело болела. У нее было заболевание крови, требующее регулярного переливания. Кроме того, Рози нуждалась в особом уходе. К сожалению, муж тети умер три года тому назад, а пожилая женщина не могла сама обеспечивать себя и свою малолетнюю дочь. Да еще и оплачивать дорогостоящее лечение.
И теперь Дебора была их единственной опорой. Без всякого сомнения, это и была та самая причина, которая в конечном итоге заставляла миссис Дебору мириться со всем, что бы ни говорил и ни делал ее личный тиран. Каждый раз, когда она доходила до точки и всерьез задумывалась о разводе или, вернее сказать, о побеге, именно мысль о тетушке Рози и Дженни, останавливала ее. И Дебора нечеловеческим усилием воли вынуждала себя терпеть все выходки Мартина.
И самое ужасное, что он знал об этом. И пользовался как удобным рычагом давления на жену.