А уже на следующий день, я приступил к основательным тренировкам, вытаскивая и чистя свой слегка запылившийся инвентарь. Тело едва не пело, когда я мёрзнув, и постукивая валенками друг о дружку от холода, стал тренировать забеги на короткие дистанции. Снег кстати мне отлично помогал, поскольку ноги в нём увязали, ведь само поле заливали водой, делая из него каток, а до дорожки вокруг не было никому никакого дела. Вернувшись к тренировкам, я ещё больше ушёл в себя, мечтая о наступлении весны и желании побыстрее вырваться из интерната на чемпионат Иркутской области. К сожалению, я забыл об одном данном обещании, которое напомнило о себе, когда через неделю, после получения мной долгожданного аттестата, утром ко мне на тренировку пришла она.

— Привет Вань, — в длинной кроликовой шубе, и шапке из голубой норки, ко мне подошёл Ангел, точнее правильнее было сказать, вернулся. Я давно её не видел, с нашего последнего разговора.

— Красиво жить не запретишь, — хмыкнул я, кидая взгляд на её одежду, поскольку достать всё это в Иркутске было невозможно, даже имея деньги, это явно были московские покупки.

— Можем поменяться местами, — она стиснула зубы, и я понял, что пошутил крайне неудачно, зная, чем и как она платит за эту видимую внешнюю роскошь.

— Прости, я не подумал, — извинился я.

— Что мне делать? — поинтересовалась она, — я готова помогать!

— В этой одежде? — хмыкнул я.

— Ты знаешь, мне плевать, купит ещё, — она стала грустной, — я хорошо удовлетворила в Москве его похоть на праздниках, пусть платит.

— Зачем? — мне стало интересно.

— Из-за тебя, — она пожала плечами, — пусть думает, что я начала влюбляться в него. Это льстит его самолюбию.

— При чём тут я?

— Чтобы не заподозрил наших хороших отношений, я тоже не была в большом восторге, когда он сказал, что я буду тебе помогать, его это подкупило и он тут же сказал, что тогда это не обсуждается.

— М-да, ладно, — покачал я головой, — я пока буду разогреваться и разминаться, ты принеси крепкую верёвку метра три и нож с возвратом, так и быть повеселю тебя сегодня.

Она если и удивилась, то виду не подала, ушла в школу и вернулась даже с лучшим вариантом, куском брезентового рукава.

— Пойдёт? — спросила она.

— Да.

Я размялся, разогрелся, так что стал делать из принесённого лямки, а также ездовую снасть. Закончив, я впрягся в санки и показал ей на них:

— Садись, только держись крепко.

— Ты будешь меня катать! — обрадовалась она.

Я хмыкнул ещё веселее.

— Если удержишься, то да.

Первый же старт и резкий рывок естественно опрокинул её в сугроб, откуда она, отплёвываясь и матеря меня, с трудом вылезла, я же даже не собирался помогать, поскольку отлично знал куда направлены окна директорского кабинета. И о том, что он за нами присматривает, можно было даже не сомневаться.

— Считай, что лошадка с норовом, — ухмыльнулся я, когда поток матюков иссяк.

Второй раз она удержалась дольше, но это только благодаря снегу и валенкам, было бы это летом, ничто не удержало бы её на санках, так как мой стартовый рывок был очень сильным.

Веселье для неё длилось около часа, затем я приступил к силовым тренировкам, с запрыгиванием двумя ногами на бетонный блок, а затем повторяя тоже упражнение, чередуя ноги. Ире оставалось только мёрзнуть и бухтеть, почему не вся моя тренировка такая весёлая, как первая её часть.

Закончил я как обычно затемно, отпустив её со стадиона пораньше, поскольку она окончательно замёрзла и видя это, я сжалился над девушкой. Не споря, она ускакала в школу, а на следующий день не пришла, поскольку заболела.

***

— Добряшов, к директору.

Удивлённый, что меня вызывают так поздно, за час до отбоя, я, под сочувствующими взглядами соседей, привёл себя в порядок, надел чистую, отглаженную форму, пригладил волосы и отправился на первый этаж, размышляя что могло понадобиться Пню от меня в такое время, когда все уже разошлись по своим комнатам и готовились к выключению света.

Даже вахтёров уже не было, поскольку они заперли двери школы на ключ и отправились пить чай или квасить, а может быть и в обратной последовательности.

Постучав и услышав невнятное: — «Можно». Я вошёл в дверь и замер, а затем повернулся чтобы выйти.

— Стой! Умоляю! — передо мной стояла Ира, а на директорском стуле спиной к нам сидела незнакомая мне девочка с повязкой на глазах, поскольку я видел узел позади на голове и ватные тампоны в ушах.

— Ты совсем ёб…ь? — прошипел я, прижав указательный палец к губам.

— Стой! Умоляю тебя! — она опустилась передо мной на колени и протянула руки, — я сделаю всё что ты хочешь, только прошу выслушай её.