Яков почти всегда в субботу поздним вечером приезжал в Усинск и ночь проводил в храме и причастившись на воскресной Литургии, возвращался на завод.

— И вы знаете, Григорий Иванович, здесь все говорят, что они поумнели и руки стали просто золотыми.

— Не только на заводе, Яков Иванович, так везде со всеми нашими людьми.

Увидев заходящего в лабораторию Петр Сергеевич, я сменил тему разговора.

— Яков Иванович, тут мне сказали, что ты саботируешь работу с коксом. Мы с Петром Сергеевичем решили тебя за это наказать. Угадай с двух раз? –– спросил будучи уверенным в ответе.

— Решили, что получением кокса я должен заниматься, — Яков угадал с одного раза, — но я врать не буду и ничего не скажу против.

— Замечательно, я полагаю, что вы, сударь мой, можете рассказать о наших коксовых проблемах? — и уже серьезно, — Я из рассказа Петра Сергеевича сделал вывод, что практически кокс мы уже получили, но ты хочешь получить еще что-то?

— Совершенно верно, Григорий Иванович, –– подтвердил Яков. –– У нас слишком мало угля, поэтому приходиться экономить. Я не уверен, что всё получилось, но получается кокс, какая-то смола, жидкость с запахом нашатыря и газ. Этот газ хорошо горит и я уже почти придумал, как сделать газовый фонарь.

— О как! А в чем проблема? –– о газовых фонарях я совершенно не думал.

— Мне пока не удается надежно разделить получаемые фракции, кокс и смола отделяются без проблем, а вот с газом пока не совсем получается. Если бы было достаточно угля, я бы уже получил результат, но приходиться экономить на экспериментах. А что бы не быть голословным я хочу показать вам, Григорий Иванович, опытную установку.

Яков Иванович был не просто гениальнейшим химиком, а гениальнейшим в квадрате и не только химиком. Из опытной коксовой печи выделяющаяся парогазовая смесь отводилась в газосборник и его Яков сделал стеклянным! И вся остальная установка была стеклянной. В качестве холодильников он использовал холодную воду, с которой у нас не было проблем. В конечном итоге в большой реторте накапливался сжиженный коксовый газ. Не мудрствуя, Яков придумал резиновую пробку на реторту в которую была вставлена стеклянная трубка, по которой в реторту потихоньку стекал сжиженный газ. В мире, который я покинул, что-то подобное сделал Фарадей лет через больше тридцати. А если быть точным, то никто не делал подобную штуку.

— Если я правильно понял идею, мы в какой-то момент меняем реторту и подключаем к ней фонарь, — я вопросительно посмотрел на Якова. Тот молча кивнул. — А в чем проблема?

— Проблема в надежности пробки реторты и определении давления газа. Нужный манометр я сделаю, а вот с пробкой сложнее, её дважды выбивало и три раза она просто подтравливала. А Илья над каждым граммом каучука трясется.

Петр Сергеевич в нашем разговоре не участвовал, проблемы Якова он знал досконально, но увы, помочь пока ничем не мог.

— А фонарь, если я правильно понял, будет просто подключаться к реторте и она будет меняться, –– спросил я, в общем-то очевидное.

— Да, я уже сделал опытный образец и мы его испытали, — на это вопрос ответил Петр Сергеевич. — Тут всё просто, были бы реторты с газом.

— А сколько чего будет получаться прикидывали?

— Прикидывали, — на вопрос опять ответил Пётр Сергеевич. — В пересчете на тонну угля килограмм семьсот кокса, около двухсот газ и по пятьдесят нашатырная вода и смола.

— И каков возможный вес газовой реторты?

— Пока не больше пяти килограмм газа, да и то предположительно, реторту-то мы сделаем и не одну, а вот пробок нет. Илья говорит две максимум, — вступил в разговор Яков. — Это главная проблема, нет каучука и мало угля.

—Каучука есть в НЗ около килограмма, мне утром Степан доложил, что по сусекам наскребли. А с углем и железом есть у меня одна идея, надо будет подробно обсудить с Ерофеем и Леонтием. А вот как дела обстоят с оранжереей? Фикусам она край как нужна.

Петр Сергеевич пожал плечами и ответил:

—Да неплохо обстоит, вся задержка в каменщиках. Кирпич есть, стекла не проблема. День-два стену доложат и останется только застеклить. Мудрить не будем, стекла вставим прямо в проемы без рам. А чтобы их не раздавило, мало ли что, вдруг кладка сильно садиться будет, поставим стекла на деревяшки, типа штапиков.

Еще насколько минут я потратил на дополнительное изучение опытной установки, затем спросил у Якова:

— Яков Иванович, а в стекольном цеху как дела?

— На мой взгляд отлично. Ребятишки мои руку уже так набили, что думается скоро я уже буду у них учиться. А девчушка одна уже таким мастером стала что ого-го.

— Давайте, господа, втроем быстро осмотрим стекольный цех, кирпичный, пилораму, да проедем к рудокопам.

— У меня другое предложение, ваша светлость. Сначала посмотрите на это, — Яков достал из своего рабочего стола желтых слитка. — Это золото, ваша светлость. У меня получилось выделять его из сплава. Если на вашгерде золотник с пуда руды, то тут получилось больше чем в сто раз, с двух пудов руды почти килограмм золота. Поликарп для плавки золотистого чугуна печь мастерит, как соорудит, начнем золотишко получать по-серьезному. Он говорит, человек пять надо будет, не больше, на всё про всё. По пуду в день будут плавить, за неделю два-три килограмма золота.