– Тревис научил нас обращаться с наковальней и напильником, – объяснил Вилли Джо.

Молли видела, как глаза Рубела затуманились. Очевидно, дарил он подарки с большей легкостью, чем принимал их.

Молли не заметила, что Шугар вышла из комнаты, пока та не вернулась, таща за собой три рюкзака.

– Идите сюда, мальчики, время отправляться.

– Отправляться? – Молли встала, прижимая к груди все еще не вскрытый пакет с подарком Рубела.

– Малыши вернутся домой вместе со мной через пару дней.

Молли покраснела.

– Мы вернемся, чтобы позаботиться о доме, пока вы будете в Новом Орлеане.

– В Новом Орлеане? – Молли посмотрела на Рубела.

Он пожал плечами:

– Я думал, ты заслужила свадебное путешествие.

– Свадебное путешествие? Я?

– Мы. У меня там живет сестра. Ее зовут Дельта. Как я понял, у нее большой дом. Она приглашала. Места хватит всем.

Молли пришла в себя, когда Линди и Джеф спустились вниз, таща свой саквояж.

– Мы вернемся через несколько дней, – объяснил Джеф несколько резким от застенчивости голосом.

Молли и Рубел проводили их до порога, пожелали спокойной ночи и закрыли за ними дверь.

– Я даже не спросила, куда они отправились в свадебное путешествие, – вздохнула Молли.

Рубел прижал ее спиной к двери. Его руки были заняты ее прической, он вытаскивал шпильки из ее волос.

– Джеф позаботится о Линди, не беспокойся.

Он пробежался пальцами по прядям ее волос. Его губы припали к ее губам. Боже, как ей было хорошо! Так хорошо! Рубел чувствовал то же, что и Молли. Подумать только, он почти потерял эту женщину! И теперь она его жена!

Не отрывая губ, он поднял ее на руки и понес к лестнице.

– Подожди.

– Подождать?

Рубел остановился, в то время как Молли старалась встать на ноги.

– Твой подарок! Я еще не вскрыла подарок!

Она вернулась к ярко-красному пакету и, сидя под елкой в своем самодельном рождественском платье, разорвала бумагу с восторгом ребенка. Рубел наблюдал за ней, ошеломленный всеми теми чувствами, которые так стремительно нахлынули на него. Впрочем, все это было не так уж стремительно. Ему понадобилось больше года, чтобы разобраться в своих чувствах, а для Молли этот год был наполнен страданием.

– О! – она вытащила шелковую белую ночную сорочку, которая была, скорее, просто кружевом, чем одеждою.

Прижав ее к своему лицу, Молли смотрела сквозь нее, будто сквозь дымку или паутинку, на улыбающееся лицо Рубела. Ничуть не смутившись, он взял Молли на руки вместе с сорочкой и понес наверх.

– Я хочу сам надеть на тебя эту ночную сорочку, – прошептал он, – а потом я сам сниму ее.

Но у двери спальни он остановился и сильнее прижал Молли к себе. Она наблюдала, как пристально он смотрит на кровать, и догадалась, что он вспоминает тот последний раз, когда видел ее на этой самой постели, свернувшуюся калачиком.

– Она пуховая, – подсказала Молли, попытавшись отвлечь его от воспоминаний об ужасной сцене, разыгравшейся в тот день, когда она прогнала его.

Но он стоял, как вкопанный.

– Я виноват, что потерял тот день, Молли.

Она прикусила нижнюю губу.

– Я тоже.

– Но мне нужно было уехать.

– Покинуть меня?

– После того, как ты узнала правду, тебе было нужно время все обдумать, прежде чем я вернусь.

– Но я думала… – ее голос прервался, и она почувствовала, как слезы набегают ей на глаза. – Прогоняя, я думала… что, если ты любишь меня, ты останешься.

– Черт побери, Молли, я так плохо обращался с тобой, что проведу всю оставшуюся жизнь, искупая вину, клянусь!

Коснувшись пальцами затылка Рубела, она настойчиво склонила его голову к себе, нежно встретив губы любимого.

– Тебе нечего искупать. Сегодня мы начинаем все заново. А прошлому мы должны быть благодарны, Рубел, оно свело нас.

Он с восхищением посмотрел ей в глаза.

– Ты не знаешь, как приятно слышать из твоих уст мое – мое! – имя.

Она улыбнулась, счастливо, очень счастливо. Он поцеловал ее.

– Я рада, что ты Рубел Джаррет.

– Я тоже, миссис Молли Джаррет.

Он опустил ее на пол, наблюдая, как она скрывается за ширмой, чтобы переодеться в тонкую белую ночную сорочку. Всего одна лампа горела в дальнем углу возле кровати, освещая комнату тусклым светом, не разгонявшим полумрака. Вместо обычного веселого, пестрого лоскутного одеяла кровать была застелена кружевным покрывалом, поблекший цвет которого выдавал его принадлежность к семейным реликвиям.

Рубел развязал галстук, расстегнул воротник и бросил свой жакет на обитый зеленым полотном стул. Он чувствовал, как прыгает его пульс. Он слышал мягкие звуки шуршащей за ширмой одежды. Он снова посмотрел на постель и подумал, что Линди, наверное, сейчас тоже переодевается для своей первой брачной ночи.