— Джен, тебе правда не стоит расстраиваться. В конце концов, ты единственная из всей тусовки, кто сказал что-то интересное. У нас-то у всех за плечами сотня таких тестирований. Наверное, глаз замылился. Размякли, чутье утратили.

— Ага, а может быть, в том конференц-зале как раз и осуществлялся ФОЧ, а?

— Неужели?

Я поднял глаза на небоскреб, по-прежнему нависавший над нами, и в моей памяти всплыли все лица группы и клиентов, представленные на тестировании. Я мысленно поместил каждое в его ячейку на диаграмме Венна.

Джен права, вся фокус-группа представляла собой большой пример «формата отсутствующей чернокожей».

— Блин! Я даже не заметил.

— Правда?

— Правда. — Мне пришлось улыбнуться. — Слушай, пожалуй, оно и к лучшему, что ты высказалась. Может, это вовсе не то, что Мэнди хотела бы услышать, но наверняка то, что ей нужно было узнать.

Пока мы спускались в подземку и проходили по карточкам через турникет, Джен молчала.

На платформе мы оказались прижатыми лицом друг к другу в плотной толпе — час пик. Вокруг теснились парни с перекинутыми через руку пиджаками (было жарковато), женщины в деловых костюмах и в кроссовках. Мне всегда было интересно, кому из инноваторов принадлежала эта идея, уберегшая от травм столько лодыжек? Джен продолжала смотреть вниз, и я наблюдал, как менялось выражение ее лица: морщился лоб, в зеленых глазах отражался очередной внутренний спор. Наверняка она в подземке корчила маленьким детям рожицы, пока родители не видят, и это у нее здорово получалось.

Но тут она наморщила нос в жарком, пахучем воздухе и в продолжение темы промолвила:

— Но разве ты не сказал, что мои слова ничего не изменят?

Я пожал плечами.

— Относительно клипа «Прохода нет», — да, уже ничего. Но может быть, в следующий раз…

У меня зазвонил телефон. (Внизу в метро! Лихо, да? Не рекламы ради скажу, что в Финляндии умеют делать по-настоящему хорошие сотовые.)

«Обув-ка» — высветил дисплей.

«Надо же, как быстро», — подумал я.

В тот момент я был в полной уверенности, что звонят по поводу моего увольнения, и вдруг как-то сразу понял, что работа эта мне по барабану, деньги там или бесплатная обувь — до лампочки, а злило то, что вся эта петрушка происходит на глазах у Джен и она сейчас узнает, что я лишился самого крупного клиента, типа из-за нее, и огорчится еще больше.

— Привет, Мэнди.

— Только что провела телефонную конференцию. Ролик пойдет в эфир в конце недели, без изменений.

— Поздравляю.

— Я рассказала клиенту о том, что вы выдали, ты и твоя подруга.

Я открыл было рот, сказать, что это вовсе не моя идея, но толку от этого все равно бы не было. Поэтому я проглотил слова.

— Они заинтересовались, — невыразительно произнесла Мэнди.

По соседней колее с грохотом несся поезд — в разговоре последовала десятисекундная пауза. Джен все это время смотрела на меня, все так же морщась, словно от дурного запаха. Я изобразил на физиономии сконфуженную улыбку.

Состав, громыхая, унесся в свою нору. Разговор продолжился.

— В каком смысле «заинтересовались»?

— В прямом, Хантер! Заинтересовались в смысле «заинтересовались». Обрадовались оригинальной идее. Оригиналы, знаешь ли, в цене.

— Эй, Мэнди, нет причин переходить на личности. Я просто делаю снимки.

— Слушай, я серьезно. Их заинтересовало то, что ты сказал.

— Но не настолько, чтобы внести изменения в ролик.

— Нет, Хантер. Не настолько, чтобы взять да и переснять весь клип стоимостью в два миллиона долларов. Но есть одно обстоятельство, как раз требующее нестандартного подхода.

— Неужели?

Я бросил на Джен озадаченный взгляд.

— Что за обстоятельство?

— Оно возникло на прошлой неделе, Хантер. Дело несколько странное. И серьезное. Короче, по телефону не расскажешь, лучше тебе самому все увидеть. Только уговор: держи все в секрете. Как насчет завтра?

— Нормально, только это ведь не я…

— Встретимся в одиннадцать тридцать в Чайна-таун, на углу Лиспенард и Чарч, сразу за каналом.

— Ладно.

— И, конечно, приводи свою новую подругу. Не опаздывай.

Мэнди отсоединилась. Я сунул телефон в карман.

Джен прокашлялась.

— Ну что, тебя из-за меня вытурили?

— Кажется, нет.

Я представил, как Мэнди встречает меня в Чайна-тауне, хватает за шею и топит в Гудзоне.

— Я бы даже сказал — определенно нет.

— Что же она сказала?

— Я думаю, мы получили повышение.

— Мы?

— Да, мы. — Я кивнул, поймав себя на том, что улыбаюсь. — И завтра нам предстоит работенка. Займемся?

— Ты руки мыл?

Отец задавал мне этот вопрос за завтраком каждый день, с тех пор как я научился говорить. А возможно, еще раньше. Он эпидемиолог, то есть изучает эпидемии, короче, проводит уйму времени, таращась на пугающие графики распространения всякой заразы. Эти графики, которые все выглядят практически одинаково — как след набирающего высоту истребителя, — заставляют его очень беспокоиться из-за микробов.

— Да, я помыл руки.

Каждое утро я демонстративно произношу эти слова тоном робота, но до него мой протест не доходит.