Две силы — сила любви и романтики в его натуре и сила духовных аспектов Природы в его философии в приложении к его работе — томились в заточении в чистилище его личности, ища выхода в рай выражения и проявления. И они нашли этот выход в виде формы проявления для своей сути, но Тесла не понял этого. Отринув любовь к женщине и думая, будто нашел окончательное решение проблемы устранения любви, он не смог удалить из своей натуры саму способность любить. И, выражая себя, способность эта направила свои энергии по каналу, который он оставил без охраны, когда думал о том, как превратить себя в сверхчеловека. Проявление объединенных сил любви и духовности приняло фантастический характер, не имеющий, пожалуй, аналогов в человеческой истории. Тесла поведал мне свою историю, но если бы у меня не было свидетеля, который заверил меня, что слышал то же самое, что и я, то я бы убедил себя в том, что слышал все это лишь в сновидении. Это была история любви его жизни. В истории его странного романа я сразу же увидел причину того, почему с таким упорством он ходил каждый день кормить голубей, как и причину его полночных паломничеств, совершавшихся в одиночестве. Я вспомнил те случаи, когда встречал его на пустынной Пятой авеню и когда в самом начале разговора он говорил: «А теперь оставьте меня». Свою историю он рассказал просто, кратко и без прикрас, но в голосе его отражалось волновавшее его чувство.

— Я кормлю голубей, тысячи голубей, многие годы, целые тысячи, ведь кто может сказать…

Но был один голубь, красивый, чисто-белый со светло-серыми пятнышками на крыльях. Он отличался от других. Это была голубка. Я узнал бы ее где угодно.

Где бы я ни был, она всегда находила меня. Когда я хотел ее видеть, мне стоило лишь пожелать и позвать ее, и она прилетала ко мне. Она понимала меня, а я понимал ее.

Я любил эту голубку.

— Да, — ответил он на невысказанный вопрос, — да, я любил эту голубку, я любил ее так, как мужчина любит женщину, и она любила меня. Когда она заболела, я узнал об этом и понял это. Она влетела ко мне в комнату, и я оставался возле нее несколько дней. Я ухаживал за ней, стараясь вылечить ее. Эта голубка была радостью моей жизни. Если я был ей нужен, то ничто другое уже не имело значения. Пока она была у меня, моя жизнь была наполнена смыслом.

Но вот однажды ночью, когда я в темноте лежал в постели, думая, как обычно, над проблемами, она влетела через открытое окно и села мне на стол. Я понял, что нужен ей, она хотела сказать мне что-то важное, и я поднялся и подошел к ней. Посмотрев на нее, я понял, что она хочет сказать мне — она умирала. И, когда я понял это, из ее глаз полился свет — мощные лучи света.

— Да, — продолжил он, вновь отвечая на незаданный вопрос, — это был настоящий свет, сильный, яркий, ослепительный свет, сильнее, чем я когда-либо создавал с помощью самых мощных ламп в своей лаборатории.

Когда голубка умерла, что-то ушло из моей жизни. До того времени я знал, что непременно закончу свою работу, какие бы амбициозные задачи я себе ни ставил, но когда это что-то ушло из моей жизни, я понял, что мой жизненный труд окончен.

Да, я кормил голубей годами, я продолжаю кормить их, тысячи голубей, ведь кто, в конце концов, может сказать…

Добавить больше было нечего, и мы расстались в молчании. Разговор этот состоялся в углу мезонина отеля «Нью-Йоркер». Со мной был Уильям Лоренс, автор научных статей «Нью-Йорк Тайме». И еще несколько кварталов мы шли с ним молча.

Больше не было никакой тайны в ночных паломничествах Теслы, когда он звал голубей из их ниш в готических сплетениях собора или из-под карнизов греческого храма, где размещалась библиотека, ища среди тысяч голубей… «ведь кто, в конце концов, может сказать…?»

Вот на таких-то явлениях, какие видел Тесла, когда из ночной тьмы вылетела голубка и, нырнув во мрак его комнаты, залила ее ослепительным светом, и когда в ярких лучах солнца в будапештском парке к нему пришло откровение, и строятся таинства религии. Но он не смог проникнуть в их смысл, потому что, если бы он не отверг богатое мистическое наследие своих предков, которое принесло бы ему ясность, он понял бы символизм Голубки.

При подготовке этой книги я получил большую и ценную помощь из разных источников и выражаю благодарность:

Савве Н. Косановичу, члену югославского кабинета министров и племяннику Теслы, который предоставил в мое распоряжение книги, семейные архивы, копии документов и фотографии и устранил неточности в рукописи многих глав, а также его секретарю мисс Шарлоте Мюзар;

Мисс Дороти Скерритт и мисс Мюриэл Арбус — секретаршам Теслы, а также его помощникам Джорджу Шерффу и Юлиусу Шито;

Госпоже Маргарет Бехренд, которая любезно позволила ознакомиться с перепиской своего мужа с Теслой; д-ру Б. Эрлу, декану технологического факультета сельскохозяйственного колледжа Клемсона, за фотографии и прочие материалы из собрания Бехренда в библиотеке колледжа;

Госпоже Агнессе Холден, дочери покойного Роберта Андервуда Джонсона, посла и редактора «Сэнчури магазин»; мисс Маргарет Мерингтон; госпоже Гризельде Хобсон, вдове покойного контр-адмирала Хобсона; Вальдемару Кемпфферту, научному редактору «Нью-Йорк Тайме»; заслуженному профессору в отставке Чарлзу Скотту, работавшему на факультете инженеров-электриков Йельского университета; Хансу Дальстранду из компании «Аллис Чалмерз мэньюфэкчуринг»; Лео Малоуни, администратору отеля «Нью-Йоркер»; У.Д. Кроу, архитектору башни Теслы, за воспоминания, факты и полезные сведения о его контактах с Теслой;

Флоренс Хеллман, заведующей библиографическим отделом Библиотеки конгресса; Оливии Кеннеди, научному сотруднику и библиотекарю Общественного информационного центра Национальной ассоциации производителей электротехники; АЛ. Пеку, главному редактору журнала «Сайентифик Американ»; Мирте Мейсон и Чарлзу Пфлэфингу за помощь библиографического характера;

Эдварду Пендрею и его помощникам из компании «Вестингауз электрик энд мэнью фэкчуринг» и К.Д. Уагонеру и его помощникам из компании «Дженерал электрик» за ценные замечания и исправления, сделанные ими во многих главах;