— Всё в порядке? — спросил русский.

Кавказец оглядел меня мутными глазами.

— Да. Мотаем отсюда.

Русский рванул с места на гоночной скорости. Вслед за ними помчалась серебристая машина.

— Чёрные, — сказал кавказец.

— Оторвёмся, — заверил русский. — Ты серых смотри.

— Им пока не до нас.

Машины неслись по улице Бажова, одной из самых оживлённых в городе. Как водяные капли просачивались между автомобилями, призраками проскакивали перекрёстки — за рулём были истинные мастера, аварийной ситуации не создали ни разу.

Русский резко свернул вправо, на тихую Берёзовую улицу, затем на умеренно людный проспект Первого Мая и нырнул в крохотный переулок. Кавказец поддерживал меня, чтобы не упала на повороте. Русский резко дёрнул машину влево, затем вправо и проскочил между штабелями шлакоблока, в один из которых и вписались преследователи.

Мы уже ехали по улице Металлургов в сторону Годуновского моста. Кавказец осторожно обнял меня, погладил по плечу.

— Скоро мы будем дома, девочка. Не бойся, Нина, всё хорошо. Тебя никто не обидит.

Откуда он знает моё имя? Я хотела вырваться, но тело не слушалось.

Кавказец обнял покрепче, забормотал успокаивающе слова.

— За периметром следи, — буркнул русский. — Она и без тебя справится, у обратников живучесть вдвое выше, чем у нас с тобой вместе взятых.

— Всё чисто, — ответил кавказец. — Поднажми лучше.

В салоне что-то щёлкнуло и завоняло палёной резиной. Я закашлялась, кавказец закрыл лицо ладонями, а русского скрутило резкой судорогой, но он каким-то чудом успел бросить машину к обочине и затормозить. Его тело сминалось и скручивалось как пластилиновое, парень глухо застонал — сил на крик не хватило.

— Алёшка, друг, — горестно прошептал кавказец.

Из тела Алёшки вылепилась большая овчарка или волк — я не кинолог, не отличу. Собака тяжело дышала, вздрагивала. Кавказец выскочил из машины, открыл дверь с водительской стороны.

— Сейчас, брат, — сказал кавказец. — Сейчас свежий воздух будет. Потерпи немного.

Он что-то пробормотал по-своему — по мелодике я узнала дагестанскую языковую подгруппу — вытащил собаку из машины и отнёс подальше от дороги. Пёс встал на ноги, встряхнулся, слегка вильнул хвостом и не то перетёк, не то перешёл в голого мужчину. Кавказец сдернул с себя длинную, почти до колен, футболку, отдал Алексею.

— Очень больно было? — сочувственно спросил он.

— Терпимо, — ответил Алексей. — Оборотень — это хорошо, не будь принудительной трансформации.

— Суки черножопые, — ответил кавказец. — Поймаю — уши отрежу.

— А не серые? — уточнил Алексей.

— Чёрные.

От невозможности ситуации у меня прошёл паралич. Я выбралась из машины и побежала к Ак-Ташинскому рынку. Узкая юбка и босоножки на высоких каблуках сильно сковывали движения, но увернуться от кавказца и затеряться в толпе на рыночной площади мне удалось.

Невероятно, только я действительно нашла на вокзале сотовый телефон. Зачем меня туда понесло, сама не знаю. Показалось, что буду там незаметной. Но в зале ожидания сидели всего пять человек бомжатского вида. Воняло хлоркой, потом и перегаром. Два дежурных милиционера окинули меня равнодушными взглядами и ушли на перрон.

На рынке оставаться было нельзя — милиция начала рейд и особое внимание уделяла полненьким темноволосым дамам в возрасте от шестнадцати до тридцати лет.

…Раздолбанные кроссовки без шнурков, на три размера больше нужного, я нашла на мусорке. Надевать кем-то ношенную, грязную обувь противно до тошноты, но с высокими каблуками много не набегаешь. В носки кроссовок я набила клочки целлофанового пакета. Откопала в мусоре обрывок тонкой верёвочки. Коротенький, но хотя бы верхние дырочки получилось затянуть, теперь кроссовки с ног не свалятся. Босоножки обменяла на летние китайские джинсы свободного силуэта. Торговка была довольна как именинница: сколько стоит обувь солидной фирмы и сколько — её тряпка. Но в моём положении не до выпендрёжа. Юбку пришлось выбросить.

…Я устало плюхнулась в пластиковое вокзальное кресло. Надо обдумать ситуацию.

Сошла я с ума или нет, галлюцинации у меня или всё происходит на самом деле, но лучше действовать так, словно за мной действительно охотятся сразу три банды оборотней. Я не знаю, кто такие обратники, но не трудно догадаться, что так называют людей с какими-то особыми способностями, для оборотней очень ценными. Что со мной сделают, когда поймают — превратят в оборотня или принесут в жертву, неизвестно. На всякий случай надо готовиться к худшему.