— Что он такое несёт? — в ужасе округляю глаза и перевожу взгляд с Рейнхарда на Шмеля: — То, что говорит Курт — правда? Просто это больше похоже на бред пьяного сумасшедшего.

— Он и есть сумасшедший, — кривится Олег, — только взгляни на него. Кто в здравом уме наденет футболку с мультяшкой!

— Ульяна, послушай, это чистая правда, клянусь, — Курт дотрагивается до моего плеча, и я резко смахиваю его ладонь.

— Я тебе не верю! Ни единому твоему слову! Ты — лжец и совсем недавно я воочию в этом убедилась.

— Ты всё неправильно поняла! Мы расстались с Ингрид, между нами всё давно кончено!

— Да? — встаю с колен и выпрямляюсь. — А зачем же она тогда прилетела?

— Я не знаю, — честно глядя мне в глаза, признаётся Курт. — Она сказала, что до сих пор любит меня и хочет возобновить отношения. Просила прощения за то, что совершила ошибку, что та связь с коллегой по работе ничего для неё не значила, что она оступилась. Я уехал из Мюнхена именно поэтому, мне тяжело дался наш разрыв, но простить её измену я не мог. Между нами всё кончено окончательно и бесповоротно. Было кончено ещё до тебя, а с твоим появлением я и вовсе её забыл.

— А как же она тебя нашла? — складываю руки на груди и подозрительно щурюсь: — Стало быть вы всё-таки поддерживали связь.

— Господи, амазонка, с какой ты планеты? Интернет! — мягкая, до боли знакомая улыбка словно лезвием по сердцу. — Вбей моё имя в строку поисковика и полный график моих выступлений как на ладони.

— Думаю, ты погорячился, каждый заслуживает второй шанс. Олег же мне его дал, — стараюсь держать лицо, хотя в душе поселился червяк смутного сомнения. — Ты должен попробовать начать с ней всё заново, хотя бы ради вашей дочери.

— Я знал, что ты сделаешь свои выводы, ты же даже слово мне вставить не дала. Элли не моя дочь, Ульяна. Она дочь Ингрид!

— Элли не моя дочь. Она дочь Ингрид!

Зависаю, прокручивая в голове только что услышанное.

— Но… я же слышала… девочка называла тебя папой.

— Я воспитывал её с одиннадцати месяцев, конечно, она считает меня своим отцом. И даже теперь, немного повзрослев и узнав, что её биологический папаша живёт в паре кварталов, всё равно продолжает называть отцом именно меня, — Курт делает шаг и берёт в руки мои подрагивающие ладони. — Вот видишь, я же говорил — просто выслушай. Если не веришь, позвони Паломе, прямо сейчас, она расскажет всё как есть, — он осторожно тянет меня к себе и, не встретив сопротивления, рывком прижимает к своей груди. Запускает пальцы в волосы, быстро целует висок, лоб, щёки, губы… — Мне не нужна ни Ингрид, ни кто-либо другой. Мне нужна моя строптивая амазонка. Только ты, слышишь?

— Ульяна, неужели ты поверила в эти бредни? — подаёт голос молчащий до этого Олег. — Он вильнёт хвостом как только представится такая возможность, вот увидишь. Только учти — третьего шанса я тебе больше не дам. Если ты сейчас выберешь его — обо мне можешь забыть навсегда.

Растерянно перевожу взгляд с Олега на Курта и моя голова готова взорваться. Кто из них говорит правду? Кто лжёт? Как разобраться?

Курт обхватывает моё лицо ладонями и пристально смотрит в глаза. Горячий мокко, пылающие губы… Боже, какой же он красивый. Я готова целовать его целую вечность ни на секунду не отпуская…

— Я говорю правду и ты это знаешь, а вот его жест вселенского всепрощения полная туфта. Он хочет отомстить тебе, только и всего. Я тебя люблю и ни за что не позволю, чтобы этот маменькин сынок-переросток запудрил тебе мозги.

— Боже, я сейчас расплачусь, как трогательно! — раздаются справа неторопливые хлопки ладони о ладонь. — Камера, стоп. Актёры, расходимся. Отличная антреприза, Рейнхард, даже я проникся, — и тут же ледяным тоном: — Не верь ему, Ульяна! Нормальный мужчина никогда не прикинется почтальоном, чтобы ворваться в чужой дом без приглашения.

— Ты прикинулся почтальоном? — перевожу взгляд на Курта.

— Ну а что мне ещё оставалось делать? В этот дом попасть сложнее, чем взломать пароль Пентагона.

— Постой… какой почтальон в девять вечера? Это же явный развод!

— Вот видишь, не такой уж он и умный, каким хочет казаться.

— Думаешь, что можешь вот так просто ворваться в чужие отношения и одномоментно разрушить то, что люди строили почти год? — прищурив здоровый глаз, Олег делает шаг вперёд. Даже сейчас, побитый и поверженный, он не теряет чувство собственного достоинства: осанка идеальная, подбородок гордо приподнят. — У меня были на эту женщину большие планы, я действительно задумывался о том, чтобы создать с ней семью, она идеально мне подходила. Но тут появился ты… — под подошвой его дорогих туфель раздаётся характерный хруст: Олег опускает глаза и в его взгляде отражается неподдельная боль — уродливые фигурки слонят разбились в мелкую крошку. Столько отчаяния в его глазах не было даже когда минутой ранее меня целовал Курт. — Появился, и разбил всё то, что имело для меня ценность!

Готова поклясться, что он сейчас не обо мне и наших отношениях.

— Она идеально подходила не тебе, а твоим запросам. Умна, красива, из уважаемой семьи. Такую женщину не стыдно вывести в люди, верно же? Скажи ещё, что я не прав, — парирует Курт, крепко сжимая мою руку. — Но ты её не любишь. И если говорить о поступках нормальных мужчин — ни один нормальный не будет стоять в стороне и просто ждать, когда любовь всей его жизни сделает выбор. Нормальный мужчина не допустит, чтобы у неё даже закралась мысль о подобном выборе. Ты кретин, Шмель, просто олух, потому что потерять такую девушку как Ульяна — это преступление. А я законопослушный гражданин, — он опускает руку в карман кожаной куртки и достаёт оттуда синюю бархатную коробочку.