— А ты с юмором! Молодец! У каждого своя порция, это индивидуально, и я, скорее всего, моложе твоего мага, завтра мне сто двадцать пять лет, как же вовремя мне зелье подвернулось! — одобрительно говорит маг и лезет за золотом, отсчитывая, шестьдесят пять золотых.

— Да возьмите одну бутылочку в подарок, с днем рождения, так сказать, — от души предлагаю я, ведь он мне глаза открыл пошире на это зелье.

— А, что за вино у тебя? Спрашивает вдруг Герд, заметив бутылки на дне сундука, я ведь их так и не распил ни с кем.

— «Твиканское розовое», год не скажу, — с трудом вспоминаю я.

— Да ладно! Продашь? — живо интересуется дед и, заметив мою заминку, говорит. — По десятке за литр легко продашь, я дам двадцать, трудно его стало найти. Твикании уж как сто лет нет в нашей империи, поэтому и лет ему не меньше ста.

— Продам, но одну бутылку подарю, и не отказывайтесь, — соглашаюсь я, ведь в вине я не специалист.

— Дед отсчитывает сорок золотых и удаляется с моими напитками на прощание, пообещав для меня артефакт личного изготовления.

Выхожу в коридор, который начал заполняться моими одногруппниками, вернувшимися с ужина.

— Сандай, давай со мной в магазин, у меня разрешение на покупку продуктов, — командую я.

Народ радостно зашумел, наверное, особо никому капуста с рыбой не зашла. В магазине набрали от души, килограмм по двадцать каждый тащил. Я специально для предстоящего визита взял для Онатель сладости и легкое вино, но две бутылки.

Глава 4

Иду к Онатель вместе с подарками по лестнице. После стука в дверь вижу, что ошибался в том, что мне вряд ли покажут, чего я хотел бы. Мне показали больше, чем я надеялся и сразу. На шикарной Онатель была лишь юбочка с разрезом, её тяжелые груди покачивались вместе с хозяйкой. Онатель уже была пьяненькая.

— Заходи, — тянет меня за руку хозяйка. — О, вино и сладости! Как мило!

Онатель тянется ко мне губами и целует меня взасос. А не угадал, не пьяненькая она, а уже бухая. Хватаю её за задницу, и овладеваю прямо на весу. Она кричит, извивается, царапается и кусает. Через полчаса, закончив терзать эту шикарную женщину, отдыхаю на кровати после душа. Ко мне выходит Онатель, уже немного протрезвевшая.

— Так, что я там тебе показать хотела, — роется в коробке на полу она.

«Что я там у неё ещё не видел?» — мысленно изумляюсь, смотря на её голый зад, и чувствуя, что зря она наклонилась.

Накаркал я, пришлось показ чего-то там отложить ещё минут на пятнадцать.

— А у тебя больше чем у твоего отца, — сказала вдруг отдыхавшая у меня на плече Онатель.

— А что и мама в курсе была? — привстаю я на локте.

— Думаешь, почему меня из вашего замка выгнали? — усмехнулась женщина. — Так, держи, это твоё.

Смотрю на небольшой ключик от замка в её руках.

— Что это? Для чего ключи, если есть запирающая магия.

— Не все же маги, простые люди используют обычные замки, — поясняет женщина и задаёт вопрос. — А что ты знал о семье своей мамы?

— Немного, но вроде деда с бабкой давно нет, — осторожно отвечаю я.

— Угу, а прабабка жива, магесса десятого ранга, с головой у неё проблемы, на омоложение она не вкладывалась и сколько протянет никому не известно.

— А ключ зачем? — слушая с интересом, разглядываю простой с виду ключик, и вижу некое заклинание на нём.

— Не все же маги, — усмехается любовница.

— Ключ от чего? Что там? И где? — четко задаю вопросы я.

— Имперский банк, там ячейка стоит сто золотых за год, не меньше тысячи стоит проверить. Рискнёшь?

— Чего нет? — удивляюсь я.

— Десять лет, минимум, и десять лет назад бабка эта уже была головой не в себе, — пояснила Онатель.

— Может там веночек любимых цветов лежать? А если спросить? Может вспомнит? — сомневаюсь я.

— Она уехала из империи, по слухам, в теократию, — говорит преподаватель, лаская пальчиками предателя, который готов забыть этой немолодой тётке попытку увести папу из семьи.

— Пора идти, — убираю руку с паха и одеваюсь. — Мне сейчас баллы терять нельзя, кстати, подкинешь баллы на занятиях?

— Почему нельзя? Ты так голодаешь? — удивляется Онатель.

— В банк поеду, мне для этого первое место нужно, знал бы, сегодня ещё увольнение взял, так подкинешь? — поясняю я.

— Нет, — удивляет она. — Каждый балл проверяется вечером, подметят лишнее ещё, да ты и сам неплохо справляешься.

Иду домой и ложусь спать после душа, долго не засыпаю, думаю. Бабка откуда-то выскочила, отцовы все погибли родные, а вот у мамы, оказывается, кое-кто остался, пусть и выживший из ума.