На следующий день, долго гуляли с Борисом Ивановичем. Я так понял, он хотел получше меня узнать. А еще, я чувствовал, что он мне благодарен за неожиданные выходные. Да и то, уезжает спозаранку, возвращается поздно, и почти без выходных. В воскресенье вечером мы уехали. Вика призналась, что страшно переживала. От тебя, Коля, чего хочешь можно ожидать…

Вернувшись с пробежки, я не был удивлен. Именно так я представляю себе разруху. Все шкафы были раскрыты для инспекции. Вика с Тамарой оживленно обсуждали разложенные в гостевой комнате наряды, и меня едва заметили. Впрочем, пока я был в душе, дамы устроились на кухне, продолжая малопонятную мне дискуссию. Я решительно не понимал, что было не в порядке в моем быте, если пара чемоданов с женскими вещами требовали столько разговоров. О чем и заявил, налив кофе. Дамы на мгновение потеряли дар речи.

— Какой же ты придурок, Колька! — пришла в себя Тамара — как ты только Вику нашел, с таким умишком?

— Да уж, чистая случайность. Винтить некого.

Хорошо что мне дали булочек. Но, все же, выгнали в кабинет. Я конечно орал, что меня обманули. Что Лишова, только прикидывалась идеалом, который что не наденет- и прекрасна. А на самом деле…

Тем не менее, устроившись за столом, я достал справочник по спектрометрии, и приступил к вдумчивому изучению. Да так увлекся, что всеостальное шло фоном. Какой-то уборочный шум в квартире, телефонные звонки… пока Вика не засунула голову в кабинет, и не сказала, что это меня. Какой-то Полянский. Я снял трубку. И мы с ним, как то совершенно не заметно, договорились встретиться. В два часа в этой рюмочной, где ты часто заседаешь. Я договорился, Коля, нам никто не помешает…

И вот, войдя в рюмочную, я понял, что Виктор Иванович имел ввиду. В заведении никого не было. Лишь Валентина Марковна, скучала за стойкой.

— Здрасьте, Валентина Марковна!

— Это для тебя, что ли, Коля, мне закрыться приказали?

— Это как?

— Позвонили, и сказали, что будет частное мероприятие. Какой-то Полянский мне все расскажет. А тот позвонил, час назад, и сказал что задержится, пусть Коля Андреев подождет.

Я мысленно почесал затылок. Я думал, что будет короткий финальный разговор. Махнем по рюмке и расстанемся. Меня пугнут карой за разглашение, я заверю что ни-ни. По глотку коньяку и адью. Но, похоже, все не так. Не стал задумываться. Скоро все проясниться.

— Не переживайте, Валентина Марковна! Смотрите как у вас теперь уютно! Говорю же, поставьте красивую кофе — машину. Мороженое опять же. От студенток будет не протолкнуться.

— Нет уж, Коля. Я это видела уже. Сначала студентки толпами, потом на них интуристы слетятся, а потом мне в КГБ скажут, что меня зовут не Валентина, а «Овод». Потому что я теперь тайный агент.

Открылась дверь и вошел Полянский. Все в том же простеньком костюмчике, с портфелем, и весь из себя такой незамысловатый. Поздоровался со мной, кивнул Марковне, и повел меня за столик у стены. Хозяйка, пока мы устраивались и закуривали, принесла бутылку коньяка, кофе, пепельницу. Я уставился на Полянского, вопросительно подняв бровь. Типо- чего звал?

Он, для начала, рассказал, что лишний раз о произошедшем лучше не распространяться. И что наша с Серегой акция произвела хорошее впечатление. В связи с этим в МинОбороны принято решение.

— Вам обоим, в связи с тем, что ваше образование уже можно считать неоконченным высшим, присваивается звание лейтенант. Учебные сборы считаются пройденными. Вот, ознакомься и распишись.

На стол легла папка. Открыв, я удивился. Мало того, что там было мое фото. Хотя я не фотографировался. Там, не нескольких листках, были весьма подробно изложены все мои кондиции, и навыки. Все этапы обучения, подготовки, и результаты зачетных мероприятий. Скрупулезно перечислены все мои особые приметы, то есть шрамы. В кармашке на внутренней стороне лежал жетон с личным номером. Только, в случае призыва, я был прикреплен не к военкомату, а к конкретной в/ч 54607. Куда и должен самостоятельно добраться, а случае мобилизации. Где то в Рязанской области. Я поднял глаза.

— Ты, Коля, теперь прикреплен к ГРУ. — пояснил Полянский. — формально будешь проходить сборы у них.

— А на самом деле?

— А на самом деле, я Коля, тебе официально предлагаю. Написать заявление, с просьбой зачислить тебя в кадры, и направить в Военно- Дипломатическую Академию.

— Даже и не думайте. Я год как отслужил, и снова в армию не пойду.

— Ты бы не ерепенился — тихо и безэмоционально обронил Проничев — призовут, и пойдешь как миленький. А там и в «Консерву» захочешь.

— Это вряд ли.

— Хочешь, проверить?

— А чего проверять? Как только я надену портупею, я найду какого генерала, чтоб звезд побольше, да и пошлю его на три буквы. Что бы только зрителей было много.

— И чего добьешься?

— Прежде всего, не будет по-вашему. Потому что служить в ГРУ я не буду. На а там… загонят меня куда ни будь, в лучшем случае в Кушку, дадут взвод. Да и насрать. Уволюсь как ни будь. А то и сбегу. И хрен вы меня поймаете.

— Думаешь, не сможем тебя взять?

— Да взять то меня можно, да только некому. Вы ведь к нам не зря же обратились, когда припекло? Не верю, что за каким-то летехой-скандалистом, пошлют спецом волкодавов, выдернув их с действительно важных дел. А уж с простой инфантерией я как ни будь…

— Разумно- впервые по человечески улыбнулся Виктор Иванович. — давай тогда, по любому, за звездочки. Положено.

Он открыл коньяк, и плеснул себе и мне вы бокалы. Мы чокнулись и отпили.

— Я и не верил, что ты согласишься в кадры. Но спросить был должен, Коль. Не обижайся.