Но отец не поверил словам Жданы. Даже слушать ее не стал, думал, что мы его обманываем для того, чтобы оставить девочку у себя. Он был непреклонен насчёт малышки. Даже великие люди ошибаются, попадая под власть чувств и переставая слушать свой разум. Мой отец тоже ошибся…

Перед смертью Всемила попросила меня:

– Сбереги мое дитя, Всемира.

Я долго молчала, перед тем, как ответить ей.

– Отец не может оставить ее в Общине, но я написала письмо Григорию.

Из глаз Всемилы покатились крупные слезы.

– Ее место здесь, сестра. Ты должна оставить ее с собой. Не отдавай ее Григорию. Он оставил меня, оставит и ее… – сестра тяжело дышала, каждое слово давалось ей с трудом, – Ей будет сложно среди чужих людей, в чужом мире. Она запутается, заблудится… Пусть живет здесь, с тобой. Она особенная, ей передалась моя сила…

Я промолчала. Могла ли я соврать ей в этот момент, когда на ее лице уже лежала тень смерти?

– Я не могу в очередной раз, по твоей прихоти, идти против воли отца, Всемила. Но я сделаю для твоего ребенка все, что смогу. Обещаю.

Слезы текли и текли из некогда зеленых глаз Всемилы. Сейчас они казались бесцветными, потухшими от долгих страданий.

– Как же мне оставить ее, Всемира? Как же мне теперь оставить мою девочку одну, если она никому не нужна? Она заблудится там. Заблудится… – она вдруг начала задыхаться, лицо стало мертвенно белым.

Я подскочила к ней, взяла ее холодную ладонь и прижала к своему мокрому от слез лицу.

– Ассира… Имя ей Ассира…

Это были ее последние слова. Она произнесла их тихо, спокойно, покорно отпуская от себя все земные муки и страдания. Потом дыхание ее остановилось, и остановилась жизнь, которая когда-то била ключом.

А для меня словно остановилось время. И все заполнила бесконечно черная пустота. Я заплакала, и заплакал младенец в люльке. Девочка с волосами цвета солнца. Маленькая Ассира.

Григорий приехал за дочкой через два месяца. Он казался старше и серьезнее, возможно, потому что сильно похудел и отрастил за это время густую бороду.

Мы встретились с ним в Агеево, куда я ночью тайно принесла Ассиру. Мы до сих пор скрывали ее у знахарки, делать это было все труднее и труднее. Я рассказала ему о Всемиле, после чего Григорий взял малышку на руки, нежно посмотрел на нее и сказал, что девочка будет расти в его семье.

Григорий рассказал, что женился, и жена тоже не так давно родила ему дочь. Мне стало горько от этой новости. Пока Всемила страдала и мучилась, вынашивая его ребенка, рожая его в землянке посреди леса, перегрызая пуповину зубами и заворачивая истошно кричащего младенца в кусок старого тряпья, снятого с себя, Григорий жил в удобстве с другой женщиной и строил семью, рисовал портреты и гулял по городским улицам. Вспоминал ли он тогда о Всемиле?

– Моя жена – хорошая женщина. Мы вырастим малышку, как родную. Всё будет хорошо, не переживай, Всемира. Мы не из тех, кто боится трудностей. Тем более, это моя родная дочь. Я сомневался в этом, когда ехал сюда. Разные мысли лезли в голову… Но теперь я вижу, что она моя. Даже чувствую это.

Он широко улыбнулся, но я не разделяла его радости. После всего, что произошло, мне казалось, что я никогда уже не смогу смеяться и радоваться. Вся моя жизнь приобрела сдержанно-серый оттенок. Я сухо ответила ему:

– Это не обычный ребенок, Григорий. Будь готов к тому, что девочке суждено будет вернуться назад, в Общину, когда придет время.

Он странно посмотрел на меня, но ничего не ответил. Я не придала этому особого значения, потому что едва сдерживала слезы. Я боялась признаться себе, что расставание с маленькой Ассирой делало меня глубоко несчастной.

За два месяца ожидания я сильно привязалось к малышке, ее улыбка была так похожа на улыбку сестры, что у меня все внутри сжималось, когда я смотрела на нее в последний раз. Я будто бы отрывала в тот момент от себя целый кусок плоти, так было больно…

Перед тем, как уйти, я сказала Григорию:

– Ее имя на языке наших духов означает “сильная”.

***

После этих слов тетя Всемира внезапно замолчала. За окнами стояла глубокая ночь. Мороз сегодня был лютый, маленькие окна покрывал лёд.

Элементы огромного пазла складывались в моей голове в единую картинку, но я боялась посмотреть на нее целиком. Всё, что я сейчас услышала, казалось невероятным, неправдоподобным, выдуманным. Но слишком много совпадений я нашла в этой истории и в своей жизни.

Всемира приложила белый вышитый платок к глазам и прошептала:

– Тогда я видела тебя в последний раз, Ассира. Тебе было около полугода.

Потом она повернулась ко мне, сидящей неподвижно, и снова крепко обняла меня. Я чувствовала, как ее тело сотрясают рыдания и не знала, что мне ответить. Вытерев слезы, я молча обняла ее.