Ну, ясно, держит на меня зуб за «лакея». Насмехается. И мне, если уж по правде, всё ещё страшно неловко, конечно, но теперь гораздо сильнее меня беспокоит это дурацкое волнение. Сроду такого не бывало. И покрасивее, чем этот Соболев, случалось, подкатывали, но никогда меня это не трогало. С холодной головой и спокойным сердцем я, в итоге, всех отшивала. А теперь дрожу как струна от лёгкого прикосновения смычка. Хотя понятно, почему так. Ведь с теми другими я впросак не попадала, как с ним, вот и не волновалась. А с этим – раз за разом, потому и смущаюсь. Это ещё хорошо, что я от природы не краснею. Но сердце совершенно явственно затрепыхалось, особенно когда я посмотрела ему в глаза, тёмно-карие, почти чёрные. Чтобы скрыть смущение, я вздёрнула подбородок и ляпнула первое, что пришло на ум:

– Ну, если вам так неудобно, можете звать меня госпожа.

Он неожиданно рассмеялся, чуть откинув голову назад, и меня отпустило. Смех у него звучал весело и искренне, а это означало, что, во всяком случае, он не злится на меня. Уже хорошо.

– Значит, решили заняться карьерой? – Он снова сунул руки в карманы, склонил голову немного набок и заинтересованно уставился на меня.

– Отец решил, – поправила я, хотя, думаю, этот Соболев и так в курсе.

– А вы сами что думаете?

– Ничего не думаю, я здесь, потому что выбора мне не оставили.

– Выбор есть всегда, – пожал он плечами.

Он ещё и философ!

– Значит, работа – это так, чтоб папа отвязался?

Я промолчала, давая понять мимикой, что он прав.

– Ну, ничего. У нас интересно. Втянетесь и вам ещё понравится тут работать.

Я снова промолчала. А что на этот бред ответить? Да и зачем что-то отвечать, переубеждать его? Я просто протяну время до сентября, восстановлюсь в универе, начну учиться, отец от меня и отвяжется с этой идиотской работой.

– Ну, пойдёмте. Покажу вам наше царство, ну и конкретно ваше рабочее место.

Он шагнул ещё ближе и открыл дверь. А потом… этот нахал вдруг приобнял меня за плечи! Вот недаром мне наш директор школы вспомнился! Правда, у Соболева это не выглядело каким-то домогательством, а так, что-то типа дружеского жеста, но мне стало опять не по себе.

В коридоре, к счастью, он руку убрал, но кожа под блузкой, там, где меня касались его пальцы, продолжала гореть.

– Сначала зайдём в кадры, пусть подготовят трудовой договор, приказ и что там ещё надо…

Он толкнул соседнюю дверь. За массивным столом восседала дама сильно в годах. Дородная, с тройным подбородком, сиреневыми кудрями и с застывшим осознанием собственной важности на лице.

Пожилая дама вопросительно посмотрела сначала на него, потом на меня.

– Здрасьте, Мина Яковлевна. Скажите вашим девочкам, что у нас новый сотрудник. Пусть подготовят все бумаги.

– В каком отделе? – недовольно нахмурилась она.

– В моём.

Несколько секунд она таращилась на него недоумённо. Затем взгляд её прояснился, будто она что-то вспомнила.

– А-а-а, так это…? – теперь уже с интересом уставилась на меня дама, не договорив.

– Она самая. Госпожа Анжела.

Я метнула в него сердитый взгляд, но он в ответ лишь беззаботно улыбнулся. Зато важная дама тотчас превратилась в саму любезность и пообещала к обеду всё сделать.

– Теперь пора вас познакомить с нашей командой, – сообщил он, покидая кабинет директора по персоналу.

Соболев уверенно шагал впереди, а я еле поспевала за ним. На десятисантиметровых шпильках особо не разгонишься. Время от времени он оглядывался, останавливался, ждал.

Мы свернули на лестницу, а лучше бы пошли к лифту. Не люблю я спускаться на высоких каблуках. И к перилам прикасаться брезгую, мало ли кто их трогал.

Но он хоть тут сбавил шаг. Я с интересом разглядывала его со спины: смуглый затылок, белоснежный воротничок рубашки, чёрные волосы. Кстати, красивые волосы, чистые, здоровые, хорошо лежат. И причёска такая, нормальная, мужская, а не этот намозоливший глаза андеркат или ещё «лучше» – топ кнот. Да и вообще, Соболев явно из тех счастливчиков, кому плешь и залысины не грозят. Я задумалась и не сразу сообразила, что он снова оглянулся. И конечно же, засёк, как я мечтательно его разглядываю.

В чёрных глазах промелькнула усмешка. Я досадливо поморщилась, но потом решила – плевать. Пусть думает, что хочет. Но мы-то знаем… додумать я не успела, проклятый каблук подвернулся набок. Я, испугавшись, охнула, взмахнула руками, тщетно пытаясь ухватиться за воздух и удержать равновесие. Куда там!

Считать бы мне ступеньки пятой точкой, если бы на мой полувскрик не обернулся Соболев. Среагировал он моментально – успел меня поймать и не дал упасть.

Я перевела дух, не сразу обратив внимание, что ладони его задержались на моей талии чуть дольше, чем было необходимо.