Малыш, сидевший на крыльце, конечно, заметил, что у калитки происходит нечто необычное, и медленно зашагал по садовой дорожке. А увидев Еву Лотту, остановился.

– Привет!
– чуть нерешительно сказал он.

Ева Лотта стояла у калитки, и на лице ее блуждала «дурацкая», как говорил Андерс, улыбка.

– Привет!
– ответила она.
– Как тебя зовут?

Малыш рассматривал ее своими серьезными темно-синими глазами и, казалось, не обращал внимания на ее «дурацкую» улыбку.

– Меня зовут Расмус, - сказал он, выводя узоры большим пальцем ноги на песке садовой дорожки.

Потом подошел ближе, просунул свою маленькую, курносую, веснушчатую мордочку сквозь рейки калитки и вдруг увидел сидевших на траве Калле и Андерса. Его серьезное личико расплылось в широкую, восхищенную улыбку.

– Привет!
– сказал он.
– Меня зовут Расмус.

– Да, это мы уже слышали, - снисходительно отозвался Калле.

– Сколько тебе лет?
– спросила Ева Лотта.

– Пять, - ответил Расмус.
– А в будущем году исполнится шесть. А сколько исполнится тебе в будущем году?

Ева Лотта засмеялась.

– В будущем году я буду уже старой-престарой тетенькой, - сказала она.
– А что ты тут делаешь, ты живешь у Эклунда?

– Нет, - ответил Расмус.
– Я живу у своего папы.

– А он живет здесь, в этом доме?

– Ясное дело, он живет здесь, - оскорбился Расмус.
– Иначе я не мог бы жить у него, понятно тебе?

– Железная логика, Ева Лотта, - сказал Андерс.

– Ее зовут Ева Лотта?
– спросил Расмус, большим пальцем ноги указав на Еву Лотту.

– Да, ее зовут Ева Лотта, - ответила сама Ева Лотта.
– И ей кажется, что ты - симпатяга.

Поскольку Алые еще не показывались, девочка быстренько перебралась через калитку к симпатичному ребенку из сада Эклунда.

Расмус не мог не заметить, что по крайней мере один человек из трех им очень заинтересовался, и решил ответить учтивостью на учтивость. Надо было только найти подходящую тему для беседы.

– Мой папа делает листовое железо, - подумав, сообщил он.

– Он делает жесть?
– переспросила Ева Лотта.
– Стало быть, он жестянщик?

– Никакой он не жестянщик, - рассердился Расмус.
– Он профессор, который делает листовое железо.

– Ой, как здорово! Раз так, он сделает жестяной противень для моего папы, - обрадовалась Ева Лотта.
– Понимаешь, он пекарь, и ему нужна целая уйма противней.

– Я попрошу папу, чтобы он сделал противень для твоего папы, - приветливо пообещал Расмус, сунув ручонку в руку Евы Лотты.

– Фу, Ева Лотта, какая чепуха!
– пристыдил ее Андерс.
– Плюнь ты на этого мальчишку, ведь в любую минуту могут появиться Алые.

– Успокойся!
– сказала Ева Лотта.
– Я же первая раскрою им всем черепушки.

Расмус с глубоким восхищением уставился на Еву Лотту.

– Кому ты раскроишь черепушки?
– спросил он.

И Ева Лотта начала рассказывать. О войне Алой и Белой Розы. О диких погонях за врагом по улицам и переулкам городка, об опасных заданиях, таинственных приказах и захватывающих приключениях, когда они темными ночами тайком удирали из дому. О достопочтенном Великом Мумрике и о том, как вскоре сюда налетят Алые, злые, как шершни, и начнется великолепное сражение.

Расмус все понял. Наконец-то он понял, что смысл жизни в том, чтобы стать Белой Розой. Ничего прекраснее на свете нет. В самой глубине его пятилетней души зародилось в этот миг безумное стремление быть таким, как Ева Лотта, как Андерс и еще как этот - ну, как звать другого мальчика, ну, как его - Калле! Быть таким же рослым и сильным, раскраивать черепушки Алым, издавать воинственный клич и красться в ночи… Он поднял на Еву Лотту широко раскрытые глаза, в которых читалось это его страстное желание, и неуверенно спросил:

– Ева Лотта, а я не могу стать Белой Розой?

Ева Лотта слегка щелкнула его в шутку по веснушчатому носику и сказала:

– Нет, Расмус, ты еще слишком мал.

Ну и рассердился же Расмус! Его охватил праведный гнев, когда он услыхал эти презрительные слова: «Ты еще слишком мал». Вечно только это и слышишь! Он сердито посмотрел на Еву Лотту.

– Тогда, по-моему, ты - дура, - констатировал он.

И после этих слов решил бросить ее на произвол судьбы. Лучше он спросит этих мальчиков, не может ли он стать Белой Розой.