В книге даны сведения, интересные людям курящим и некурящим, особенно тем, кто решил отказаться от привычки. История курения, воздействия никотина на организм и личность, последствия, социально-экономические аспекты, проблемы и, если информация поможет вам сделать правильный выбор, стратегия и тактика отказа от курения – об этом со знанием дела написали врачи, практикующие «Программу АНТИНАР».

Все известные мне родственники-мужчины курили, курила даже бабушка по линии отца. Я ее никогда не видел, но много слышал о ней от другой моей бабушки. Папина мама умерла задолго до моего рождения, но в нашем доме хранились ее вещи, портреты и фотографии. В то время курящие мужчины были явлением обыденным – курили на улице, на работе, дома. И хотя официально курение никто не одобрял, борьба с ним велась преимущественно только в среде детей: «Не кури, а то не вырастешь». Курение среди женщин было менее распространено, поэтому на меня произвел очень большое впечатление факт, что моя бабушка курила. Сейчас многим «режут глаза» сцены из старых фильмов, где герои, волнуясь, размышляя, усиленно курят в присутствии маленьких детей. Да, во времена моего детства это казалось вполне естественным. Курение воспринималось как норма поведения взрослого человека. Взрослого!

Когда я и мой брат играли во «взрослых», то обязательно «курили»: свертывали из бумаги трубочки, делали вид, что поджигаем их, втягивали и выпускали воздух. В общем, осваивали двигательные навыки курения. Имея практически неограниченный доступ к папиросам отца, которые всегда лежали на его письменном столе, мы с братом не поддались искушению реально попробовать. На папины папиросы в тот период было наложено табу. В более старшем возрасте, должен признаться, мы это табу не раз нарушали.

Первая проба была сделана в возрасте 5-6 лет. В подвале, где хранились дрова (а в то время в Ленинграде на Петроградской стороне еще было печное отопление), мы нашли две пачки папирос «Звезда». Это были желтоватые коробочки с блеклым красным изображением военного мотоциклиста в шлеме со звездой. Получив в безраздельную собственность такое сокровище, мы не могли не попробовать. Сидя под большим обеденным столом, который являлся для нас надежным убежищем при скоплении гостей, мы подожгли свои первые папиросы и стали пускать дым. Делали это очень осторожно, чтобы не закашлять. Курением этот процесс можно было назвать лишь условно: мы просто набирали в рот дым и тут же выпускали. Большого физического вреда подобное «курение» нам не принесло, если не считать нагоняя, полученного от родителей. Папиросы у нас отобрали и с позором выставили из комнаты. Вторая пачка, «благоразумно» спрятанная в укромном месте, была роздана приятелям во дворе.

Первый опыт отравления никотином был приобретен значительно позже, в возрасте 10—11 лет. В этот период наша страна активно торговала с Кубой. В магазинах появился сахарный песок желтоватого цвета с легким запахом нефти, кубинский ром и сигары. Последние пленяли мальчишеское воображение своей экзотичностью. На Петроградской стороне в то время существовало два табакторга. Это были специализированные магазины, торгующие табачными изделиями. Один из них стал называться «Гавана», и продавали там преимущественно сигары. Каких только не было: сигары тоненькие, как сигареты, и сигары толстые, как сосиски, сигары в деревянных ящиках с изящными рисунками и позолотой, сигары в стеклянных пробирках и алюминиевых футлярах, сигары в фольге и деревянном пенале. Соблазн был слишком велик. Поэтому вполне понятно, что, накопив некоторую сумму денег, мы с приятелем купили пару сигар (размером побольше, ценой подешевле) и в субботний вечер устроили «загул». Лежа на куче песка на заднем дворе, мы курили и вели «светские беседы». Мы почти не затягивались, но все же через некоторое время почувствовали головокружение и «дурман» в голове. Домой пришли бледно-зелеными, нас шатало, и даже несколько раз вырвало. Вечер, да и весь следующий день были безнадежно испорчены.

Несмотря на неудачный эксперимент, через несколько месяцев я снова сделал попытку покурить. С тех пор мы с приятелем периодически выкуривали 1-2 сигареты, не ежедневно, а от случая к случаю. Потребность курить одному не возникала, но и отвращения к табачному дыму не было. В старших классах школы большинство мальчишек курило достаточно регулярно, следовательно, уже тогда появилась никотиновая зависимость. Я был среди большинства.

Никотиновая зависимость, как и любая другая, развивается по этапам: первый контакт, как правило, сопровождается острым отравлением; затем наступает период привыкания, когда от токсического вещества человек начинает получать удовольствие; следующий – период скрытой зависимости, в это время удовольствие от приема нарастает, но не вытесняет другие способы получения удовольствия, т. е. не проявляются признаки физической зависимости; после этого начинается период развернутой зависимости с максимальной толерантностью – потребность в никотине достигает максимальной величины и понимание «вредности» уравновешивается удовольствием; период пресыщения характеризуется снижением толерантности, когда удовольствие от употребления снижается и нарастает психологический и физический дискомфорт, что приводит к снижению дозы до минимальных величин; затем ремиссии или периоды неупотребления.

Продолжительность и выраженность этих этапов может быть очень разная и зависит как от вещества, вызвавшего зависимость, так и от индивидуальных физических и психических особенностей человека.

В 10-м классе я курил уже практически ежедневно. В основном, это были дешевые сигареты, такие как «Памир», «Шипка», «Солнышко». Иногда, когда были деньги, покупал дорогие с фильтром; хорошими считались болгарские сигареты «Стюардесса», «Ту-104», а лучшими были «БТ». Сигареты доставляли удовольствие и складывался ритуал – сигарета в перерывах между занятиями, сигарета после еды, сигарета при встрече, сигарета за беседой и т. п. Я не ощущал никакого вреда от них, не испытывал ни физического дискомфорта, ни психологического неудобства, а для себя объяснял курение разновидностью удовольствия и считал, что полностью контролирую процесс. На первом курсе института я на спор бросил курить и целый год держался. Желание закурить сохранялось, но не носило непреодолимый характер. Я его успешно подавлял и испытывал законную гордость от собственной силы воли. Поскольку я не планировал отказываться от сигарет навсегда, то через год снова начал курить.

Способность людей не курить довольно длительное время, как в моем случае, вводит их в заблуждение, что они не попадают в зависимость от табака. Люди, которые не могут или не хотят отказаться от курения, имеют наготове множество разнообразных объяснений, почему они курят: живем один раз, у меня слабая воля, боюсь пополнеть, без сигареты голова не работает, если брошу курить, будут выпадать волосы...

Постепенно я стал выкуривать до 20 сигарет в день. Такая никотиновая нагрузка дала о себе знать: стало сбиваться дыхание, чаще возникали простудные заболевания, появился кашель, раздражение и дискомфорт. Пытаясь взять процесс под контроль, я прекратил курить ежедневно и стал делать перерывы по нескольку дней. Теоретическим обоснованием моего эксперимента послужило представление, что курение является удовольствием, которое можно испытывать только на отдыхе, т. е. в выходные. Всю неделю я терпел, а в субботу начинал курить. Первая сигарета вызывала головокружение, легкое подташнивание и одновременно – удовлетворение накопившегося желания. За первой сигаретой шла вторая, третья и в результате получалось, что в течение двух дней я курил значительно больше, чем раньше, словно хотел «накуриться впрок». В итоге за два дня я выкуривал более трех пачек сигарет. По понедельникам я чувствовал себя плохо, курить не хотелось, но уже во вторник желание просыпалось и снова начинало накапливаться. Такая практика требовала постоянного напряжения сил и не улучшала самочувствия. Я решил изменить тактику и ограничиться ежедневным минимумом – выкуривать одну-две сигареты в день (понятно, что выкуривались всегда две). Но и эти рамки удержать было очень трудно и минимум возрос до трех сигарет. Я оправдывал себя тем, что вред от минимального количества сигарет не превышает вреда от жизни в большом городе, где воздух загрязнен выхлопными газами и промышленными выбросами. Это была классическая скрытая форма мотивации курения. Моя система по ограничению курения не оправдала себя. Пока все волевые усилия были сконцентрированы на процессе контроля и сдерживания желания, мне удавалось справляться с задачей, но как только заканчивался спокойный межсессионный период и наступала пора зачетов, я прекращал борьбу с самим собой и опять начинал выкуривать по пачке сигарет в день.

Я пытался найти другие способы ограничить себя: переходил на курение трубки, пробовал курить кальян, но все безуспешно. Должен признать, что сигареты являются самым «технологичным» способом курения, они максимально упрощают сам процесс курения. Видимо, поэтому сигареты так широко распространены.

К 30 годам, уже работая врачом-психиатром, я перестал питать иллюзии по поводу своих возможностей в борьбе с курением. Мое состояние носило все признаки никотиновой зависимости. Заболевание никотиноманией, или курение, носит хронический, этапный и прогрессирующий характер. Я ясно осознал, что любая зависимость является частью жизненного уклада, входит в стереотип поведения и поэтому, чтобы отказаться от вещества, вызываюшего зависимость, необходимо заняться серьезной и сложной психологической работой по изменению себя. Если человек не готов изменяться, то не стоит и начинать борьбу с болезнью.