Один из богов прошел мимо них, Алексиос узнал Гермеса. Он посмотрел на мешок, потом на Алексиоса и прошептал:

— Это опасно. Осторожнее с этим. Змеи кусаются.

— Меня они не укусят, — Алексиос посмотрел на толпу, искал лишь одну богиню, с которой хотел говорить. — Вы не видели Персефону?

— Она где-то там, — Гермес махнул направо. — Они с Аидом редко собираются с нами. Слишком хорошие, чтобы пить с олимпийцами.

Алексиос сомневался в этом.

Но он прибыл не болтать с богами. Он был на задании, и это задание не завершить, пока он не узнал, что о его мальчике позаботятся.

Хрисаор был прав. Алексиос уже понял, что встретит Медузу только в Загробном мире. Этот мир был не для Алексиоса, ее душа уже ушла дальше. Он не будет тут задерживаться дольше, чем нужно.

Но бросить ребенка одного, без чьей-то поддержки? Это обжигало сильнее, чем он хотел признавать.

А потом он увидел темный пеплос Персефоны и понял, что его момент настал.

— Идем, — он потянулся к большой ладони Хрисаора. — Я хочу, чтобы ты кое с кем встретился.

Кто присмотрит за его сыном лучше богини Загробного мира? Может, она даже позволит ему навещать родителей в полях Элизия. Он не знал правил, но надеялся, что Персефона была доброй и позволит ему приходить в гости.

И все же было лучше оставаться в хороших отношениях с богами.

Он повел мальчика в дальнюю часть зала, где собрались олимпийцы. Хрис шел за ним без возражений, хотя шагал осторожно, ведь был в пять раз больше богов тут.

И когда они оказались перед королем и королевой Загробного мира, Алексиос опустился на колени.

— Великая Персефона, без твоей помощи я не смог бы спасти любимую.

Молчание затянулось, и он сглотнул. А если она не помнила его? Боги помогали многим людям, но он думал, что ее заинтересовала его история. Ее точно заинтересовал его ребенок.

Колени стукнулись об землю, черная ткань легла на его колени. Она была так близко, что он ощущал запах темных цветов в ее волосах.

— Алексиос, я рада, что ты выполнил задание, что ты спас любимую, Персефона прижала палец под его подбородком, чтобы он посмотрел на нее. В ее глазах были слезы, как и в его глазах. — Я надеялась, что ты преуспеешь, но надежда нынче опасная эмоция.

— Я не остановился бы ни перед чем, чтобы спасти ее, — прошептал он. — Спасибо, что помогла. Я в долгу.

— Ты ничего мне не должен. Ни капли, — она посмотрела на его сына большими глазами. — Вижу, твой золотой ребенок вырос.

— Это Хрисаор. Да, он сильно вырос. Он готов занять место среди олимпийцев и… — он не знал, слышала ли она в его голосе желание смерти. Он был готов уйти в ее мир, но не был готов оставить своего ребенка. Пока что. — Мне нужно, чтобы за ним кто-нибудь присмотрел. Продолжил обучать его, как делал я. Я хочу, чтобы он был добрым богом. Хорошим, когда остальные подвели смертных.

Она смотрела в его глаза, и он знал, что она читала его мысли. Алексиос показал ей воспоминания обо всех богах, которые подвели его. Подвели Медузу. Бедность и ненависть, которые были на земле, пока олимпийцы отдыхали тут с угощениями и вином.

Персефона кивнула.

— Есть богиня, которая хорошо его обучи, и она всю жизнь была сосредоточена на земле. Думаю, Артемида подойдет. Она научит его защищать тех, кто ему поклоняется, но оставит его на земле. Чем больше смертные будут знать о нем, тем сложнее будет его жизнь, — она встала и протянула к нему руку. — Прощайся. Думаю, тебе нужно поговорить с Афиной, да?

Да, но мысль о прощании с мальчиком разрывала сердце. Он уже скучал по Хрису.

Персефона подняла его на ноги, но он сжал ее ладонь, прижал ее пальцы к сердцу.

— Он сможет навещать нас? Мы не хотели бы лишиться возможности видеть нашего сына.

— Ты считаешь его своим ребенком, да? — она склонила голову и улыбнулась. — Он бог, Алексиос. Он может ходить, куда хочет. Хрисаору будут рады в нашем мире, если он не будет мешать мертвым.

— Он не будет.

— Тогда он сможет видеться с вами, когда захочет, — она отпустила его руки и шагнула в тень рук ее мужа.

Алексиос повернулся к сыну, притянул Хрисаора к сердцу, прижал мальчика и к голове матери, и к телу Алексиоса.

— Я буду сильно скучать.

— Скоро увидимся, отец. Думаешь, я дам тебе увидеть мать, не присоединившись к вам? — Хрисаор рассмеялся и поцеловал Алексиоса в макушку. — Я помню, как ты это делал. Теперь я достаточно большой, чтобы делать так с тобой.

Странная мысль.

Алексиос шмыгнул носом и отодвинулся, чтобы вытереть слезы, текущие по щёкам.

— Я люблю тебя, мальчик. И я — самый гордый отец в мире. Ты вырос сильным и хорошим.