– Так ты юрист, что ли? Чего это тебя так волнуют чужие трудовые обязанности?

Скрестив руки на груди, Сноб откидывается на спинку стула и смотрит на меня с улыбкой. Со снисходительной, как мне чудится.

– Я айтишник. Про трудовые обязанности упомянул, чтобы обозначить разницу между просто хорошим отношением и угрозой потерять работу.

– Бла-бла-бла, – гримасничаю я, чтобы наверняка его побесить. Не люблю, когда в моем присутствии кто-то пытается умничать.

В детстве мама часто пеняла отцу, что я отстаю в развитии и никак не запомню азбуку, тогда как соседская дочка Катя давно читает по слогам. Вот рядом со Снобом я как раз чувствую себя отсталой. По его манере говорить и держаться, видно, что он в своих мозгах уверен. Тем более, если работает айтишником. Но комплексовать все равно не собираюсь. Пусть я не вундеркинд и в компьютерах не разбираюсь, но человек точно хороший. А это самое главное.

– Ты работаешь или учишься? – спрашивает он, не обратив внимания на мою провокацию.

– Учусь, – быстро отвечаю я, словно желая обозначить наличие у меня высшего, пусть и пока не полного, образования. – На факультете ветеринарной медицины.

– То есть твоя любовь к животным имеет под собой документальную основу? – впервые за вечер широко и искренне улыбается Сноб.

– Не знаю, что ты имеешь в виду под документальной основой. Я сначала поступила на биофак, отучилась полгода, поняла, что не мое, и перевелась на ветеринарный. Свою жизнь хочу посвятить помощи бездомным животным.

Отхлебнув пиво, он щурится.

– А старость скоротать с десятью кошками? Уверена, что получится совмещать это с семьей?

Я машинально бросаю взгляд на вторую бутылку, стоящую перед ним. Безалкогольное пью только я. Интересно, как быстро Сноб пьянеет? Не развезет его до такой степени, что он перестанет быть хорошим и начнет ко мне приставать?

– А кто сказал, что я хочу семью? Мне и с самой собой живется отлично.

– Ну как же, – отвечает он с усмешкой. – Как же любовь, романтика, серенады под окном и белое платье?

– Не всем девушкам это нужно. Мне вот с пиццей и пивасиком отлично, – ехидничаю я, салютуя ему бутылкой Короны. – И вообще, чего ты ко мне привязался? Про себя лучше расскажи.

– А что бы ты хотела узнать?

– Ты был женат? – выпаливаю первое, что приходит в голову.

Взгляд Сноба становится напряженным, почти настороженным.

– Нет. Почему ты вдруг спросила?

– Просто так. Не всем же задавать такие скучные вопросы про образование и возраст. Много путешествовал?

Кивает уже более расслабленно.

– Достаточно.

– Сколько стран посетил?

– Не считал. Но штук тридцать – тридцать пять точно.

– У тебя есть кошка, собака или попугайчик?

– Нет. – И через паузу добавляет: – У меня есть Яго.

– Кто это – Яго? – переспрашиваю я, внезапно находя блиц-опрос чрезвычайно увлекательным. Сидит перед тобой незнакомый человек, а копнешь поглубже – за его плечами найдется не одна интересная история. Тридцать с лишним стран посетить – это надо еще успеть. Я вот нигде не была и как будто никуда и не хотела.

– Яго – это моя машина. Ягуар. Считай, что он мой любимый питомец.

На это я могу лишь презрительно фыркнуть. Как можно сравнивать автомобиль и живое существо?

– Твой питомец состоит бездушная железяка, которая жрет бензин. Это не считается. Любимый фильм?

– Леон, – отвечает Сноб, немного подумав.

– Ого! Это про киллера который? Вот сейчас ты меня удивил. А почему?

– Не знаю, – Усмехнувшись, Сноб задумчиво глядит перед собой. – Посмотрел его в детстве, и он очень меня тронул. Несколько дней о нем думал. Сейчас я бы наверняка отнесся к нему по-другому, но в любом случае не желаю ничего переосмысливать. Некоторые впечатления юности не хочется портить.

– А почему они обязательно должны испортиться?

– Потому что становишься черствее и скептичнее. – Вынырнув из своих мыслей, он вновь смотрит мне в глаза. – Не замечала, что вкус продуктов из детства уже не производит на тебя такого сильного впечатления?

– Нет, не замечала.

– Просто не пыталась. А если попробуешь – так оно и будет.

Раздув щеки, я с шумом выдыхаю скопившийся воздух.

– Ладно, уговорил. Сколько тебе лет?

– Спустилась до банальных вопросов, – улыбается Сноб. – Мне двадцать девять.

– Всего на семь лет меня старше, а рассуждаешь как старый дед! У тебя детство, что ли, трудное было? Ты чего такой унылый?

Залпом осушив бутылку, он показывает мне средний палец. Я хихикаю. Так-то лучше. А то вкус продуктов ему, видите ли, уже не тот. Даже моя баба Лида столько не ноет.

Алан

Я смотрю, как Ярослава, без умолку болтая о своем плоскомордом питомце, дожевывает последний кусок пиццы, и ловлю себя на странной мысли о том, что она меня… умиляет, что ли. На влечение к ней как к женщине это ощущение, конечно, совсем не дотягивает, как и не дотягивает ее настоящий образ до того, какой я ее представлял в своих снах. Ангел в моем воображении была хрупкой и воздушной, непостижимой загадкой, этакой нимфой, при столкновении с которой моментально сносит голову.