— А остальное тебя никак не должно касаться. Не находишь?

— Я для тебя просто ребенок, да? — в ее глазах появляется нехороший блеск.

— Ведешь ты себя сейчас именно так, Крис. И это нормально в шестнадцать лет. И то, что отношений хочешь, тоже нормально. Просто объект для своих интересов выбрала не тот.

Женя с Миланой возвращаются. Бесят меня тем, что выбрали одну футболку и те самые штанишки. Беру Миланку за руку и тяну ее по рядам, спрашивая, что еще ей нравится. Мелкая зараза показывает маме язык и тянет с вешалки еще одну футболку и шорты. От платьев категорически отказывается, заявив, что бегать в них неудобно. Аргумент принят, покупки оплачены. Идем дальше. Надо одеть Крис. И вот тут мне пытаются всеми силами продемонстрировать и свою фигуру, и уже имеющуюся грудь и даже то, что она носит каблук. Жене некомфортно. Опять вылезают все ее комплексы. Я уже представляю, что начнется, когда очередь дойдет до нее.

На торговый центр уходит больше всего времени, но мы все же покупаем все необходимое на ближайшие несколько дней. После едим в маленьком уютном ресторанчике и приятно уставшие возвращаемся домой.

Мила включила детский канал и вырубилась мгновенно. Унес девочку в детскую. При Кристине взял за руку Женю и повел ее на второй этаж.

— Мне туда, — моя женщина кивает на дверь свой временной спальни.

— Нет, — завожу ее в ту, что выбрал для себя. Вернее, для нас. — Тебе сюда, — закрыв дверь, беру ее за руку, дергаю на себя. Наматываю на кулак волосы, тяну назад, чтобы подняла голову, и прижимаюсь к губам своими.

— Ванечка, стой, — испуганно и смущенно.

Не хочу больше слушать. Все ее аргументы я уже знаю.

— Тебе очень дорого это платье? — это меня волнует не многим больше.

— Что? — теряется и визжит от треска легко поддавшейся рывку моих ладоней ткани. Пытается прикрыться руками, пока белый лоскут соскальзывает по ее телу на пол.

— Иди сюда, — поднимаю ее на руки и роняю на кровать.

Снимаю рубашку через голову, расстегиваю брюки и тяну их вниз вместе с боксерами. Женя нервно сглатывает и сжимает бедра. Давлю между ними коленом. Раскрывается. Пальцами отодвигаю влажный перешеек трусиков. Наклоняюсь к ее губам, вдавливаясь головкой во вход. Это мы уже проходили, только сейчас я не дам ей думать и остановить себя не позволю.

— Ты веришь мне? — молчит. Давлю еще сильнее, преодолевая сопротивление тугих мышц. — Резинки в штанах остались, Жень. Веришь или…

— Верю, — она закрывает глаза, обнимает меня за шею и тянется к губам. Сама тянется. Это охренеть как приятно! — Мне очень страшно, Ванечка, — целует меня, я плавно погружаюсь в нее на всю и не двигаюсь больше.

— Мне тоже. Но я постараюсь сделать все, чтобы ты не разочаровалась.

Евгения

Я закрываю глаза и позволяю ему все. Нет у меня сил сопротивляться его напору. Не хочу больше сопротивляться. Не сейчас. Сейчас я хочу быть с ним. Я хочу его. Мне нравится, как он реагирует на мои поцелуи. Он ждал, когда я отвечу, и я отвечаю, сама проталкивая язык в его рот. Он стонет, прикрыв веки, и делает первый рывок внутри меня, опустошая и сразу же наполняя до отказа. Кожа покрывается мурашками. Его ладони стягивают с меня лифчик, откидывают в сторону и жадно сминают грудь. Он голодный. Я чувствую это в каждом его движении.

Твердый член наполняет и растягивает меня, а мягкие губы обнимают сосок. Горячий язык ласкает его, сжимают острые зубы, и сладкая пытка повторяется.

Его пальцы жадно впиваются в мое тело. Выгибаюсь навстречу его движениям, глажу шею, плечи, спину, провожу ногтями по лопаткам. Он судорожно дышит, целуя мои губы, очерчивая их контур языком, кусая и по очереди вбирая в рот.

Ваня целует шею, добирается до ушка, ловит губами мочку, посасывает ее, вылизывает языком всю раковину, оставляет сладкий, болезненный укус на шее.

Он тормозит себя. Закрыв глаза, одним рывком опустошает меня, встает на колени и тянет трусики с моих бедер. Они нам сильно мешают. Этот наглый мальчишка смотрит прямо мне между бедер, а я любуюсь им. Красивый, словно выточен профессиональным скульптором специально для меня. Я хочу его трогать. Сама хочу. И чтобы дрожал так же искренне и открыто как тогда в машине. Этому сильному мальчику очень идет уязвимость. Она делает его еще притягательнее и сексуальнее.

Сажусь, обхватываю его внушительный член ладонью и медленно веду вниз, натягивая кожу, обнажая блестящую от нашей влаги головку. Иван скрипит зубами, все мышцы и вены набухли и выпирают сквозь загорелую кожу. А я просто делаю то, что мне хочется прямо сейчас. Веду ладонью вверх, накрываю головку, сжимаю. Он стонет. Отдергивает мою руку, роняет меня на подушки и зажимает руки в запястьях над головой. В его взгляде горит огонь. Он обжигает меня. Часто дышит, целует веки, щеки, губы, толкается языком в рот и одновременно резким рывком снова входит. Делает несколько резких, но коротких движений. Дразнит, доводит своими ласками до дрожи в коленях.

Так некстати вспоминаются слова Динки на этот счет, но она права. Это оно. От него у меня дрожат не только колени, все тело. Оно подчиняется этому мальчишке, бессовестно, бесстыдно. Я раздвигаю ноги шире, позволяя ему входить ещё глубже, до боли внизу живота, то сладких судорог.

Он вдруг улыбается, подхватывает меня под ягодицы и переворачивает нас. Я теперь сверху. Седлаю его. Опускаю взгляд на соединение наших тел, и живот сводит новым сладким спазмом. На его лобке блестит моя влага. Большой член, наполняет меня с пошлыми звуками. Это безумие. Между нами творится настоящее безумие.