Угадывать-то особо было не из кого. Изо всех сыновей, что боги посылали Сколомендову роду, до возраста воина дожили лишь трое. А прошлой весной, после стычки с орденцами, еще одного сына пришлось провожать к предкам. Так что долго гадать старому воину не приходилось. Старший сын, Скирмут, больше любил схватиться с врагом врукопашную на широком поле. Младший – Борута, тот предпочитал короткие стычки из засады. Чести в такой битве было меньше, но, надо признать, гораздо больше толку.

Сколоменд и сам понимал, что времена больших битв для его народа прошли, скорее всего, безвозвратно. На сходе старейшин каждый раз говорили об одном и том же, сильные соседи все больше и больше оттесняют их народ в леса. А сшибки с наглухо закованными в броню рыцарями все больше превращаются в самоубийства.

Нет, они, в отличие от пущан или орденцев, так кичащихся своим богом и своей верой, ни смерти, ни мертвых воины его народа не боялись. Но рано или поздно даже им приходится признать, что погибший не защитит сестру, не утешит молодую вдову, не накормит голодной зимой слабеющих детей. Надо было думать, как жить дальше.

Шум боя за окном стих. Теперь оттуда раздавались выкрики, дружеские шлепки и веселый смех. Старейшина отодвинул заслонку, впуская в дом солнечный свет и выпуская ароматный дым, тянущийся от курильницы. Так и есть, тренировка закончилась, и сейчас молодые мужчины и парни весело толпились у колодца, поливая друг друга водой прямо из ведер.

То там, то тут у домов мелькала женская фигурка. Зима прошла, скоро наступил время свадеб. Самое время присмотреться к женихам. А парни и не против, вон как красуются. Старейшина зябко поежился, поправляя на груди подбитую мехом телогрейку. Эх, были времена, когда и он мог позволить себе вот так, без рубахи обливаться весной родниковой водой. Были да прошли.

– Старейшина Сколоменд! – В покой вбежал отрок, один из тех, кто пока не заслужил право называться мужчиной и помогал по-мелочам. – К Вам пущане просятся. Говорят, разговор есть, по-соседски.

– Что за пущане? – Сколоменд удивился. С некоторых пор с соседями пущане предпочитали встречаться только на ярмарках. Раньше, говорят, было проще: их народ с пущанами и воевал, и мирился, и свадьбы играл. Но те времена помнят только самые старые люди, даже Сколоменд уже такого не застал. Что теперь заставило пущан не ждать летней ярмарки, а приехать самим? Впрочем, ответ на этот вопрос Сколоменд знал, не «что?», а «кто?».

– Говорят, пан Януш Соколовский со своими людьми.

– Сколько их?

– Пятеро. Прикажете проводить?

– Веди. И позови остальных старших. Хотя… Стой! Пока просто веди. Остальных позовешь потом. Сперва послушаем, что расскажут эти пущане, хе-хе, по-соседски.

Сколоменд прикрыл окно, перетянул седеющие волосы кожаным ремешком с серебряными накладками, провел рукой по лицу, оглаживая усы и бороду. На всякий случай еще отряхнул невидимую пыль с рубахи. Ну вот, – усмехнулся сам себе, – прихорашиваюсь, словно жених перед сватовством.

Впрочем, на пороге усмешка сошла с его лица. И в большой общинный покой вышел уже не просто старейшина, Вождь. Сколоменд придирчивым взглядом прошелся по покою, убеждаясь, что селение не ударит в грязь лицом перед редкими гостями. Одобрительно кивнув, прошел к высокому столу. Теперь можно и гостей принимать.

– Доброго здоровья хозяевам! – Вежливо поздоровался пан Соколувский, входя в зал. Его люди молча поклонились и остались стоять, переминаясь с ноги на ногу.

– И вам здоровья, пане соседе! – Так же вежливо ответил Сколоменд. – Присядьте, отдохните с дороги. Промочите горло пивком.

Старейшина никак не показывал, что больше всего на свете его сейчас гложет любопытство. Насколько он помнил, этот сосед никогда особо не задирался, никакого вреда не приносил, уговора про общую дорогу не нарушал. Да и вообще, с той стороны поселения, где земли впритык подходили к землям Соколува, давно уже не было ничего серьезного. Разве что малолетки побузят немного, но с ними разбирались такие же малолетки с другой стороны. Чем бы дети не тешились…

– Хорошее у тебя пивко, сосед! – Похвалил пан Януш, отставляя ополовиненную кружку. – На чем варили?

– Так на том ячмене, что с нови. – Охотно поддержал добрососедскую беседу старейшина. – Пан сосед еще прошлым летом жаловался, что мы полпущи спалить намерились.

– Да-а, дымило тогда знатно. – Пан Януш хотел было добавить, что обошлось, да и ладно, но добавил совсем другое, невпопад. – Больше дымило только когда Чсновку жгли.

– Да, жалко Ясновских. Добрые были соседи. – Старейшина отсалютовал кубком и душевно отхлебнул. Пан Соколувский последовал его примеру.

Сейчас за столом сидели не два противника, а просто два соседа. Владетельные шляхтычи, нестарые еще, но уже в солидных летах. Два хозяина, обеспокоенные бесчинством в их огородах.

– А у меня, вот, кобыл угнали с жеребятами. Хорошие кони боевые будут, да жалко, не тем достанутся. – Вздохнул о своем пан Януш. – Я вот, собственно, с чем приехал: не продал бы мне пан сосед жеребчика молоденького? Наслышан, у пана на вёске тоже добрые кони.

– Это смотреть надо. – Довольно неопределенно ответил Сколоменд. – Какого жеребчика, да от какой кобылки… Так-то у нас этот год и у самих не очень удачный. Разве что, если не продать, а сменять… Смотреть надо.