Шрифт:
что тишина так обманчива.
Бабий яр
Говорят,
что пулеметчики
были веселые белобрысые парни.
Говорят,
что в перерывах
они пили молоко
и один из них играл на губной гармошке.
Говорят,
что рядом с пулеметчиками
сидели два
каких-то странно
одетых типа —
один смахивал на Данте,
а второй был вылитый Вергилий.
Они хлопали в ладоши
и истерически хохотали.
Говорят,
что потом их тоже расстреляли,
чтобы не было свидетелей.
«Солнце лежит на черте горизонта…»
Солнце лежит на черте горизонта,
оно слегка приплюснуто.
Тень моя бесконечна,
она пришита к моим ступням.
А на небе видна восьмерка,
ее начертал реактивный истребитель.
Горизонт прогнулся
под тяжестью солнца.
Я еле иду,
волоча за собой свою тень.
А восьмерка
смущает меня своей загадочностью.
Подойду
и откачу солнце с линии горизонта.
Оно горячее,
но ничего —
надену варежки.
Возьму ножницы
и отрежу от себя свою тень.
Она плохо режется,
но не беда —
справлюсь.
Возьму тряпку
и сотру с неба восьмерку.
Она высоко,
но я дотянусь —
не маленький.
Наведу порядок
и успокоюсь
до поры до времени.
Сила любви
Еду в автобусе.
Предо мною
милый девичий затылок
с гладкими русыми волосами.
Я тотчас влюбляюсь
в этот девичий затылок,
я тотчас влюбляюсь
в эту девушку с русыми волосами,
я люблю ее беспамятно
и безнадежно.
Пусть эта девушка
окажется высокой и стройной! —
говорю я себе.
Девушка встает,
и – о чудо! —
она и впрямь высокая и стройная!
Пусть у этой девушки
окажется красивое лицо
с нежной белой кожей! —
говорю я себе.
Девушка оборачивается,
и – о чудо! —
у нее красивое лицо
с нежной белой кожей!
А теперь
пусть у этой девушки
окажется изящная женственная походка! —
говорю я себе.
Девушка выходит из автобуса
и идет по тротуару
изящной женственной походкой.
– Браво! – кричу я
и смеюсь, как ребенок.
– Эта девушка будет счастлива, —
говорю я соседям по автобусу, —
вот увидите!
Статуя
Я встретил в парке
бронзовую статую.
Нагая женщина
стояла неподвижно,
а любопытный
хладнокровный снег
скользил по черной
выгнутой спине,
по ягодицам,
бедрам
и коленям
и у ступней ее
ложился по-хозяйски.
Она руками прикрывалась,
замирая
от страха,
отвращенья
и стыда.
Что было делать?
Снял свое пальто,
на плечи бронзовые
ей набросил.
Доверчивый
Я всем верю —
и мужчинам,
и женщинам,
и младенцам,
и лошадям.
Некоторые меня обманывают,
но я всем верю.
– Быть может, я неумен? —
спрашиваю я у женщин,
и они опускают глаза.
– Быть может, я недотепа? —
спрашиваю я у мужчин,
и они отворачиваются.
– Неужели я глупец? —
спрашиваю я у младенцев,
и они начинают плакать.
– Ну скажите же мне прямо,
что я болван! —
кричу я лошадям. —
Что вы хвостами-то машете?
– Да нет, – говорят лошади, —