Дети это цветы… Когда цветут на чужом подоконнике. Пока в госпитале лежал, так и не знал об этом. Катя бурчала чего-то, но ведь кто их принцесс знает, может, им положено бурчать. А как попал к себе домой, словно и не к себе, а в гости приехал. Своих двое, плюс Ванька с Валькой, плюс привёз в этот раз двух поляков, одного испанца и одного русского. И вишенкой на торте итальянского длинного мачо с детством в известном месте ещё приволок. Нужно было срочно как-то жизнь налаживать. В доме всего пять комнат и столько народ с их хотелками просто не распихать было. Они были везде. Заходишь в детскую — там толпа, заходишь к Вальке, там толпа. У Ваньки Бжезинский в солдатики с этим великовозрастным итальянским пацаном играют. Перебор. Даже на кухне сидит Хуан и в одиночку поглощает ложкой из банки сгущёнку. Только начала новая артель Дыворжецкого выпускать, на пробу прислали, а чего, прислали на пробу — сидит, пробует.

— Вкусно?

— Я, я. — Губы разлепить не может, слиплись.

Мать их этих, детей за ногу. Брехт постоял, посмотрел на Бедлам и пошёл в госпиталь назад. Нужно было парочку срочно пристраивать. А чего парочку, нужно троих точно пристраивать.

Катя сидела, что-то переписывала из книжки в тетрадку. Она по фальшивым, но очень качественным бумагам окончила медицинское училище в Хабаровске. Но это же не образование, да, за несколько лет работы в госпитале с лучшими врачами Дальнего Востока опыта набралась, но не знаний. Потому, вместе с Валькой и Малгожатой в августе будет поступать во Владивостоке в медицинский институт, только на заочный. Человек ответственный и потому сидела, готовилась.

— Кать, отвлекись на секунду. Нужно парочку вопросов решить. — Брехт присел на кушетку, в углу кабинета.

— Говори, я слушаю, — но переписывать не перестала, бросать взгляды не на Ваньку, а на книгу продолжила.

— Есть до августа два месяца почти. Давай Малгожату и Вальку в госпиталь устроим санитарками и медсёстрами.

— Давай, — и продолжает строчить.

— Договоришься или мне к …

— Договорюсь. — Так и не оторвалась. Перелистнула страницу учебника и дальше шпарит.

— Не всё ещё. Нужно срочно найти Федьке итальянскому жену кореянку. Прямо срочно.

— Ладно, — и продолжает.

— Кать! Я с тобой разговариваю.

— Я на тебя обиделась. Приезжаешь через полгода с кучей чужих детей и девиц и сразу под пули лезешь. — Хнык. Хнык.

Нда. Так всё и было.

— Так нужно было.

— А я не нужна? — Хнык. Хнык.

Брехт встал, прижал здоровой рукой её голову к животу и стал поглаживать по чёрным, переливающимся, в лучах падающего из окна солнечного света, волосам.

— Правда, нельзя было по-другому. Малгожата с Валькой уедут, Федьку женим на кореянке и домик построим. Хочет колхозником стать. Пусть. Збигнев с Ванькой и Хуаном по лесам со спецназовцами бегать будут и заодно за малышнёй присмотрят, а тот Ванька, который Жиров, не сирота. У него отец скоро приедет. И мать. Обещали, по крайней мере. Так, что скоро одни останемся с малышнёй.

— И всех нужно усыновлять и удочерять? — вытерла слёзы.

— Нет. Зачем Федьку, Франческо этого, усыновлять. Женится на кореянке и возьмёт её фамилию. У Жирова родители есть. А вот остальных да. Нужно же ребятам какие-то документы сделать.

— И Малгожате? Не взрослая она для удочерения? — Ну, вот уже подобие улыбки.

— Это ведь только документы. Будут жить во Владике с Валькой. Надо только им какого-нибудь дедульку или бабульку в няньки, а то испортят там себе желудки, будут бутербродами питаться.

— Правильно. Ладно, Вань пойду я все твои поручения исполнять. Ты же, вон, какой теперь командир важный — целый комбриг. Кстати, а что с бригадой. Нас куда-то отправят, или сюда эту бригаду пришлют? Это ведь несколько тысяч человек. Где их всех селить? Пока лето, тогда, нужно срочно строить начинать. — Вот и прежняя принцесса. Командовать сразу начала.

Брехт вздохнул. Сам ни на один из этих вопросов ответа не знает. Может, и отправят, а может, и пришлют. Лучше бы сюда. Тут быт налажен. А отправят куда-нибудь в Монголию. Туда ведь сейчас уже начинают войска отправлять на усиление того 57-го особого корпус, что сразу развернули пару лет назад. Развернули только совсем не там, где надо. В 300 километрах от места боевых действий он в это время базировался. Ох, не хотелось бы после такого чудесного климата и места оказаться в выжженных монгольских степях и жить пару лет в палатках, рискуя заболеть целой кучей болезней от чёрной оспы до холеры и прочих тифов брюшных и дизентерий.

А главное, там быт не наладить. Нет воды, и ничего расти не будет. Нет цемента и его туда не доставить, там нет дорог. И там пока нет топлива. Как там выживают солдаты русские — огромный вопрос?! Потом столкнутся, с тем, что лётчики летать не умеют. В первые дни огромные потери будут. Ворошилов даже лично запретит подниматься лётчикам в воздух. Пехота и танки будут без прикрытия с воздуха воевать. Как там учиться летать, если каждый грамм бензина на учёте, а за каждым кустом нет нефтеперерабатывающего завода, как и нефти. Дорог нет. Нужно чёрте откуда возить машинами всё. Да эта полуторка сама себя не довезёт от Иркутска, допустим, до Улан-Батора. От Читы ближе, но тут география подгуляла, Маньчжоу-го огромны клином «вклинилась» в промежуток между СССР и востоком Монголии. Почему сначала всё не так пошло в реальной истории на Халхин-Голе? Потому, что огромное плечо снабжения и дали чёткий приказ опять, воевать только на территории Монголии ни полшажка на землю Маньчжурии. А так бы проще всё было, в сто раз. От той самой станции Маньчжурии до реки Халхин-Гол в десять раз ближе, всего чуть больше двухсот километров, и большую часть маршрута можно проложить по воде, по тому самому озеру Далайнор, где они с "Голодным Тигром" этим воевали и где убили Пака.