Вечером Толику попало — и за то, что пришел с улицы поздно, и за то, что пришел мокрый, и за то, что бросил щенка… Вспомнили старые прегрешения, в общем, довели родители до слез. Гроза сунулась к Толику со своими нежностями, но он оттолкнул ее сердито:

— Пошла вон! Из-за тебя… Лучше бы ты пропала! — но тут же спохватился. Без щенка тоже плохо. — Скорее бы тебя на дачу забрали…

И забрали. Утром, когда Толик собирался в школу, пришел дедушка и забрал Грозу. Они с бабушкой уезжали на целое лето на дачу. Толику грустно было расставаться со щенком: «Эх, была бы она чистокровная, да ни в жизнь не отдал бы…» Расставаться всегда печально, потому недовольства были забыты, Толик даже чуть было не всплакнул, но дедушка заторопился — машина у подъезда, в ней — бабушка, да и Толику в школу собираться…

Старенький «Москвич», нагруженный до предела, погромыхивая железом, покатил из города. Гроза от толчка на колдобине завалилась куда-то за узлы и сначала завизжала от неудобства, но, услыхав сердитый голос бабушки, притихла:

— Зачем собаку купили?! Вон уже скулит, да и с кормежкой расходы…

— Что ты, мать, много ли щенку нужно, — заступился дедушка.

— Много не много, а корми, — не сдавалась бабушка. — Нет, скажи, зачем нам собака? Ну, зачем?

Дедушка что-то возражал, но Гроза уже не слышала. Примостившись поудобнее, она пригрелась и заснула.

На даче Грозе понравилось. Где хочешь присядешь, хоть по большому, хоть по маленькому, никто тебе ни слова, ни полслова — все заняты, все что-то копают, сажают. Охают разгибаясь, стонут сгибаясь и все спешат, все торопятся…

Несмотря на свой малый возраст, Гроза быстро и твердо усвоила — ходить можно только по тропкам. Тогда бабушка молчит, а дедушка хвалит:

— Молодец, Гроза! Хорошо!

Но стоит ступить на грядку, бабушка поднимает крик, граблями или лопатой намахивается… Приходится немедленно скрываться за домиком и ждать, пока страсти поутихнут: «Все! Все! Больше не будем. Мы тоже кое-что соображаем… Все. Ну, все…»

Гроза очень скучала по Толику, особенно вечерами. Дедушка с бабушкой, почаевничав, кряхтя и стеная, укладывались отдыхать, и Гроза оставалась одна. Лежа на крылечке домика и глядя в звездное небо, она чувствовала себя очень одиноко. Ей бывало так грустно, так грустно, что хотелось плакать. И однажды она попробовала голосом выразить свои чувства — села на середине участка, на тропочке, задрала морду кверху, чтобы лучше видеть яркие звезды и желтый блин луны, и завыла:

— У-у-у-у! Где мой любимый хозяин?! У-у-уо-о-у-у-у! Я по нему скучаю-ю-ю-ю!

В своем заунывном плаче, тоненьким голосом, она рассказывала, как потеряла хозяина, какой он был добрый и ласковый. Ну, не будешь же вспоминать в песне обиды. Получилось вполне прилично. Даже в далекой деревне собаки подхватили припев и стали наперебой рассказывать о своих хозяевах. И тут выскочила из домика бабушка и пребольно ударила Грозу граблями, оборвав песню на самом интересном месте.

Несколько дней Гроза прихрамывала на ушибленнную лапу и больше выть не осмеливалась. Плохо, когда люди не уважают собачье искусство.

По соседству с дачей дедушки и бабушки жило несколько собак, и если бы Гроза умела считать, то остановилась бы на цифре «3». Первая, ближайшая собака жила через участок, в двухэтажном красивом доме. Участок огорожен железной крупной сеткой. Звали соседа смешно: сначала — дог, а потом — Лорд. Был он большой-большой и нескладный. Когда он бежал по бетонной дорожке, то казалось — лапы его двигаются: передние сначала вправо, потом вперед, а задние сначала влево, а уже потом вперед. Голова же двигалась как бы отдельно от туловища…

Хозяйка, молодая женщина, очень любит дога-Лорда и называет его «мраморным», что это такое, Гроза не знает, но на самом деле цвет его шерсти какой-то непонятный — серый в грязных разводах.

Поиграть Грозе с догом-Лордом не удается, потому как за калитку его не выпускают совсем и он слоняется по участку целый день как неприкаянный, тихонько поскуливая:

— Мне скучно. Ой, как мне скучно…

Вечером на блестящей машине приезжает хозяин. Дог-Лорд бежит хозяину навстречу, странно вихляя всем телом, и громко взлаивая от радости:

— Ура! Ура! Хозяин приехал, что-то вкусненькое привез…

Гроза завидовала таким любящим хозяевам и хотела поближе познакомиться с догом-Лордом, но ей удалось всего два раза с ним обнюхаться и то через железную сетку. Оба раза их встречи грубо прерывала хозяйка:

— Пошла! Пошла вон! — кричала она на Грозу. — Еще какую ни то заразу принесешь…

Гроза обижалась, но ненадолго. Разве можно всерьез обижаться на людей. Ведь они ну ничегошеньки не понимают в собачьей жизни.

Вторая — огромная и злющая овчарка по имени Роза жила через несколько участков от дога-Лорда, в большом и мрачном доме, за поворотом дороги. Овчарка, скорее всего, была сумасшедшей. Она, завидя прохожего или Грозу, летела через весь участок, сбивая на пути посадки, топча грядки, захлебываясь злобным лаем: