Найда уже сделала несколько шагов в сторону леса, но вдруг повернулась и потрусила назад — к дому. Потом помчалась изо всех сил. С ходу перемахнула через ограду и заскочила на крыльцо — нет никого! Нет хозяина! И тогда она решилась. Снова прыжок через забор и галопом через поле. Не успела она добежать до первых кустов, как в нос шибануло лисьим запахом — сильным, нестерпимым. И Найда, вытянувшись в струнку, пошла сбочь следа, пофыркивая, чтобы прочистить ноздри и проверить надежность запаха. Все было как всегда, как раньше — с хозяином, и она, разгоря-ченная, страстно заголосила на все поле, на весь лес, извещая о начале охоты, о начале зимы. Она лаяла, задыхаясь от азарта, и мчалась изо всех сил, набирая скорость, верхним чутьем угадывая направление следа.

Огненно-рыжая лиса, почуяв погоню, пошла кругами, делая неожиданные прыжки и повороты.

Собака шла уже третьим кругом, когда впереди гулко ударил выстрел, и она, перемахнув кусты, увидела человека с ружьем, а рядом с ним бьющийся рыжий пушистый ком. Это был не хозяин, но из ружья этого человека так сладко тянуло порохом, что Найда подбежала без опаски и завиляла хвостом, заласкалась. Происходящее сейчас было для нее самым важным, самым главным — тем, для чего она была создана…

Человек с ружьем оказался дедом Егором. Найда и раньше изредка его встречала. Он жил километра за три от деревни, на пасеке. Пасека была большая, и следили за ней три человека — дед Егор и два помощника. Но как только подготовка пасеки к зиме заканчивалась, помощники направлялись на другие работы, и лишь дед Егор по старости — нынче летом ему исполнилось восемьдесят лет — оставался, отдыхал и сторожил омшаник. Жил он в небольшой деревянной избушке, жил бобылем — жена померла лет двадцать назад.

Дед Егор любил побаловаться ружьишком, хорошо знал хозяина собаки, слышал и о ней самой. Когда Найда так неожиданно выгнала на него лису и осталась с ним, обрадовался. На следующий день он наведался в деревню, договорился с хозяйкой, что собака до весны побудет у него. Правда, на пасеке жили еще две собаки — Шарик и Букет, но эти незаменимые для сторожевого дела дворняги не годились для охоты. И Шарик и Букет отнеслись к новенькой очень хорошо и подружились сразу. Найда не рычала на них, не кусала, наоборот, они нравились ей, особенно Букет, пятнистый черно-белый кобель с лихо закрученным хвостом и мощной грудью.

Ночью пошел снег. Ветра не было, и снег падал отвесно и густо. За полночь он перестал, засверкали звезды, круглая яркая луна удивленно оглядывала белую землю.

Найда, спавшая на полу у топчана, услышала, как дед Егор закашлял, закряхтел, поворачиваясь с боку на бок. Она подняла голову и насторожилась.

Дед Егор сел на топчане, спустил ноги на пол. Зевнул, помассировал колени, поясницу и встал. Подошел к окну, подышал на него, протер стекло. Собака внимательно наблюдала, постукивая об пол хвостом. Дед обернулся от окна и веселым голосом сказал:

— Ишь разлеглась. Собирайся, давай. На охоту. На охоту!

Собака взвизгнула, кинулась к деду Егору, прыгнула ему на грудь, стараясь достать языком лицо. Дед, не ожидавший такого бурного проявления чувств, пошатнулся и упал на топчан.

— От язви тебя, — заругался он, поднимаясь. — Ну и лошадь! Сила в тебе немереная. Надо же… С ног сшибла, окаянная! Ну, ничего, сейчас набегаешься, к вечеру еле лапы таскать будешь. Да ляжь ты! — прикрикнул он строго, чтобы предупредить еще один прыжок.

Стоя у двери, собака смотрела, как дед Егор медленно оделся, взял ружье и, наконец, откинул крючок. Собака толкнула дверь и выскочила на крыльцо. Под лапами весело скрипел снег.

Шарик и Букет вывалились откуда-то из-за сарая и, стараясь показать свое усердие, дружно залаяли в сторону леса.

Луна уже зашла, но было так светло, так чисто, что отчетливо виден каждый кустик, каждая былинка.

Найда бежала легко и бесшумно. Дед Егор не мог идти быстро, потому нет-нет да покрикивал:

— Рядом! Рядом! — и собака поневоле замедляла бег.

Они не прошли и половины пути до леса, как Найда взяла след. След свежий, лиса вот-вот, совсем недавно шла по тонюсенькой мышиной тропке. Вот она сделала бросок в сторону, разгребла кучу соломы и спокойно пошла дальше, не подозревая, что скоро помчится, спасая свою жизнь.

— А-ах! А-ах! А-ах! — взревела собака.

Лиса вильнула к оврагу, скатилась вниз по склону и сразу же — наверх, перескочила через замерзший ручей, продралась сквозь густые и колючие кусты, оставляя на них клочья рыжей шерсти, и стала забирать вправо. Молодая лиса, неопытная, такая скоро пойдет под выстрел.