После этого случая Сенька не переставал лазать в соседский огород, но стоило во дворе появиться хозяйке, как он начинал рычать. А кур с той поры так просто терпеть не мог и, как только видел их, сразу же бросался в атаку.

Мы собирались с Игорем на рыбалку. Укладывали в машину палатку, лодки, удочки… Сенька крутился возле нас и то и дело залазил в машину, откуда я его быстренько и не слишком вежливо выпроваживал.

— Пап, возьмем Сеньку, — несмело заикнулся Игорь.

— Что-о-о?! — возмутился я. — Чтобы он делал в машине лужи?! Нет! Слишком свежа была память о той злой шутке, что сыграл со мной этот неправдоподобно толстый щенок.

— Я же сказал, никогда он не будет в машине. Ни-ког-да! Поехали. Выехали за город. Свернули на проселочную дорогу. К нашему несчастью после недавних дождей по ней прошли трактора и наворочали таких колдобин, что пришлось ехать медленно. И все равно трясло сильно. Мы измучились, пока, наконец, не повернули к озеру по гладкой луговой дорожке.

Солнце клонилось по чистому небосводу. Высоко над нами летали ласточки. На мели плавилась рыба. Все предвещало на завтра хорошую погоду. Отсюда и настроение у нас приподнятое. Хотелось побыстрее закинуть удочку, увидеть качающийся на воде поплавок… Я полез в машину за лодками и замер, пораженный. Из-под переднего сиденья торчал рыжий пушистый хвост.

— Это еще что за чудо? — изумился я.

— Сенька! — обрадовано закричал Игорь, но рыжий хвост даже не шелохнулся.

«Притаился. Ну и хитер!» — усмехнулся я и позвал:

— Сенька, вылазь!

Никакой реакции. «Может, он уже не живой? — мелькнула беспокойная мысль. — Вон как трясло…» Я потянул осторожно за хвост.

Нет, Сенька был живой и здоровый. Но он никак не хотел вылезать из своего укрытия и отчаянно цеплялся за коврик всеми четырьмя лапами. А когда Игорь все-таки вытащил его, воспользовался первой же возможностью и забился под сиденье снова.

— Ну и пусть! — рассердился я. — Надоест, сам вылезет.

Мы спешно поставили палатку, накачали лодки и выплыли на свои рыбацкие места в ожидании вечернего клева.

Тишина стояла над озером. Только чуть слышно звенели комары, да попискивала какая-то птичка, устраиваясь на ночлег. И в этой тишине вдруг раздался звук, словно кто-то непрерывно дул в тонюсенькую трубу:

— У-у-у! — выл Сенька. — У-у-у-у! Все бросили меня, поки-нули-и-и-и! У-у-у-у!

Выходило это у него так жалобно, что я не выдержал и погреб к берегу. Услыхав плеск весел, Сенька перестал выть и кинулся мне навстречу, звонко взлаивая:

— Гав! Гав! Кто такой? Нельзя сюда! Гав-гав!

— Сенька, ты что, не узнал меня? Сенька!

Он подбежал к берегу, завизжал от радости и, не останавливаясь, бросился в воду. Он, наверное, посчитал ее продолжением берега. Но тут же окунулся с головой, вынырнул, беспорядочно забил передними лапами. Я подхватил его, втащил в лодку и рас-смеялся. Передо мной был обыкновенный щенок. Густая шерсть намокла, прилегла к телу и вся его неправдоподобная толщина исчезла.

Утром, еще затемно, мы с Игорем уплыли, оставив Сеньку сторожить палатку. Рыба клевала отменно. И мы не заметили, как пролетело время. Солнце уже поднялось над горизонтом и стало ощутимо припекать, как вдруг от палатки донесся Сенькин лай:

— Гргав! Гргав! Не подходи! Нельзя! Гав-гав! Хозяин, помогай! Лай был таким сердитым, что, не раздумывая, я поплыл к берегу.

Следом за мной торопился Игорь. Подплыв ближе, мы увидали колхозное стадо, бредущее нехотя по берегу, и здоровенного бугая с кольцом в носу, который, подхлестывая сам себя по бокам хвостом, рыл землю копытом, бросал комья себе на спину и готовился напасть на нашу яркую палатку. Бугай уже наклонил голову, нацелился рогом, но ему мешал Сенька. Он прыгал перед самой мордой, дразнил своим рыжим цветом и отчаянно лаял:

— Гргав! Гргав! Не подходи, а то я сейчас…

— Ур-у-у-у! — грозно заревел бугай. — Уйди с дороги!

Но Сенька не отступал, и тогда бугай решил для начала разделаться с ним. Он нагнул голову, чуть не касаясь мордой травы, и бросился на рыжий комок. Но Сенька вовремя отскочил в сторону. Бугай тряхнул головой и остановился, медленно разворачиваясь. Рыжий комок опять прыгал перед самым носом.

— Ур-у-у-у! — взревел взбешенный такой наглостью бугай и рванулся вперед.

И опять мимо! Сенька опять успел отскочить. Бугай запыхтел, боднул рогом воздух и бросился в погоню. Сенька забежал за почерневшую копну прошлогоднего сена и звонко залаял: