– Ты цела?!

Удушающая злость сменилась бескрайним удивлением, но отвечать я по-прежнему была не способна: Митар пытался диагностировать меня, и его сила вносила жуткий диссонанс в мой и без того неспокойный внутренний мир.

– Что случилось? – спросил Кристоф, привлекая внимание Митара.

– О, кхм, даже непонятно, как к тебе обращаться, – усмехнулся старый воин. – Ты спас нашу девочку?

«Девочку? – удивилась я про себя, вспоминая, что последние дни Митар был подчеркнуто почтителен. – Значит, произошло что-то серьезное».

– Мы заметили огни в Гиблой роще, – скупо произнесла я, касаясь плеча Митара, – там были черные сборщики и такпачи. Мы вступили с ними в бой и выяснили, что в роще логово хватуна.

Митар покачнулся и, подняв голову к светлеющему небу, коротко, но прочувствованно выругался.

– Кристоф появился очень вовремя, – я опустила голову, – скорость реакции подвела как в бою с грамрлом, так и в сражении с хватуном.

Один из сборщиков сплюнул на траву и процедил себе под нос что-то вроде того, что ему бы и половины моих умений хватило. Я решила это игнорировать.

– Почему ты собрал отряд, Митар? – Я нахмурилась. – Что-то случилось?

Митар, бледный до прозелени, покачнулся вперед и сжал меня в объятиях.

– Диверсия, Мина. Страшная диверсия.

Трепыхаться в объятиях старого бойца сложно, но я пыталась: во-первых, хотелось дышать, во-вторых, хотелось знать, что за диверсия!

Перед моим мысленным взором встала разрушенная крепостная стена. Затем мелькнула другая мысль: могли быть разрушены наши орудийные башни. Если завеса мира рухнет, то встречать тварей нам, а без орудий… Нас сметут слишком быстро!

Ведь он всегда отдавал свою порцию либо мне, либо Тарии – в зависимости от того, с кем чаевничал. Да и при чем здесь это?!

– Я согласна до конца жизни отдавать тебе сладости, – я выпуталась из объятий Митара, – если мне уже хоть что-нибудь объяснят!

– Нормально, – рядом нарисовался Гамильтон, – нормально так, только отлучился пленных передать, а тут уже сладкое делят! Без меня, что характерно.

Гамильтон был не столько сердит, сколько обеспокоен и позабавлен одновременно. Но Митар, увы, его веселья не разделял:

– Тария купила на рынке мешок отравленного сахара.

У меня сердце оборвалось:

– Она жива?!

– Да, – Митар кивнул, – твоя подруга настоящее сокровище: она спасла мою жену.

Сочувственный, скорбный взгляд старого мага скользнул по мне. Он ссутулился и опустил глаза:

– То варенье, что я отдал тебе… И печенье, которое она приносила в твой дом, – все это было приготовлено с коричневым сахаром. Сахаром, с которым был смешан синевельник.

Кристоф сдавленно выругался, я же удивленно переспросила:

– Синевельник? Ну и что, он просто красит руки и одежду, ну губы еще в синий покрасить может. Он же вкусный, как мед.

– То-то вас, детей, от него гоняли, – проворчал Митар.

– Вы не уничтожали синевельник?! – в голосе Кристофа было столько неверия, что я поневоле задумалась о своих скудных знаниях в отношении трав и ягод.

– Он полезен во многих отварах, – сердито отозвался старый маг, – тоники из него опять же делаем. Да и что страшного? Человеческому зубу зернышки синевельника нипочем не раскусить! В каком виде заходят, в таком и выходят.

– Можно мне, пожалуйста, чуть больше контекста, – обозлилась я.

– Зернышки синевельника размером с песчинку, – устало произнес Кристоф, – они крепки настолько, что людям и правда их не перетереть зубами. Но если размолоть синевельник в пыль, то получится страшный растительный яд. Убивает надежно и без каких-либо подозрений – человек просто теряет концентрацию, ослабляется внимание, уходит контроль над эмоциями. Последняя стадия – утрата скорости реакций. В ряде случаев последствия отравления необратимы.

Подняв руку, я медленно сжала и разжала кулак.

Последствия. Необратимы?

– Выпей это. Подругу твою мы с собой не взяли. – К нам подошел Гроза Леса, у которого поперек лица шло четыре кровавые полосы. – Она рассердилась, но после недолгих переговоров согласилась передать тебе зелья и словесное напутствие.

– Напутствие не надо, – поспешно сказала я.

– Хорошо, – молодой маг протянул мне сверток, – там все подписано.

Одно за другим я опрокидывала в себя зелья и думала-думала-думала.