– Вообще-то, в Академии, у меня был далекой не самый худший почерк,- проворчала я и прибавила шаг.

Чтобы, подойдя к полигону, едва слышно выругаться.

Они успели поставить трибуны. Да, пришло не больше сотни людей, но… Трибуны! И большие наблюдательные зеркала.

– Это и твой экзамен тоже,- едва слышно выдохнул Гамильтон.

– Экзамен, который пересдать не получиться.

Из тени, создаваемой трибунами, к нам вышла Тина:

– Я тут подумала, почему ваши отряды не укомплектованы целителями?

И этот вопрос вернул мне бодрость и решительность:

– А ты, прости, видишь где-то целительскую академию? Или, хотя бы, школу? Переучивать бойца – только портить, приписывать к отряду целителя – оставить крепость и другие отряды без помощи. Ребята знают, как стабилизировать раненого. Как не дать ему умереть…

– Я лечила всех тех, кого стабилизировали,- едко процедила Тина,- и, поверь, если бы они просто поверх рваной раны грязью помазали – было бы куда лучше.

– Тина… Может, не сейчас?

– Именно сейчас,- она усмехнулась,- потому что я – участвую.

– Ты с ума сошла?!

– Просто решила тебя предупредить, что, с твоей помощью и поддержкой, собираюсь принести на Окраины немного прогресса,- улыбнулась Тина и, церемонно склонив голову, вернулась в густую тень.

– В целом, идея с целителями стоящая, еще мой дед этого хотел. Но людей-то я где возьму?!

– Своих вырастим,- сказал вдруг Гамильтон,- сначала сделаем школу, при целительском доме. А потом, когда тебе тридцать исполнится, академию отстроим.

– Давай хотя бы Цветение Ламертана переживем,- попросила я компаньона,-а потом уже будем школы и академии строить.

– Давай,- согласился Генерал. – Идем, улыбнемся важным людям, раскланяемся и, заодно, дадим нашей дичи небольшую фору!

=-=

Поднимаясь наверх, на трибуну, я молилась всем богам, чтобы удержать лицо. Все эти люди видели моего отца, подчинялись ему и верили в него. Теперь мне предстоит завоевать их доверие.

– Доброй ночи,- легко улыбаясь, я обращалась ко всем сразу.

Скользила среди нарядных гостей, что, оставив сиденья, общались у перил.

– Леди Фоули-Штоттен,- Дарван, проворовавшийся управляющий, стоял с бокалом в руке,- я склоняюсь к мысли, принять ваше предложение.

– Предложение? – усмехнулась я.

– Намек на предложение,- исправился он. – Я бы хотел сменить сторону. Еще не поздно?

– Непоправимого не произошло,- я наклонила голову к плечу,- у вас есть что-то интересное для меня?

– Несколько имен и один оч-чень интересный адрес. В столице. Насколько я понимаю, вы как раз туда собираетесь.

– Что ж, жду вас завтра у себя.

Тут Дарван неловко замер и, помявшись, уточнил:

– У себя – это где? В замке или в Кузнечном Особняке?

– Никто не называет этот дом «Кузнечный Особняк»,- нахмурилась я.

– Документы называют,- возразил Дарван.

Фыркнув, я с усмешкой проговорила:

– Хорошо, пусть так. Жду вас завтра к обеду, в Кузнечном Особняке.

Я шла сквозь всю трибуну, чтобы спуститься вниз по второй лестнице. И, в нескольких шагах от нее, меня перехватил глава окраинной торговой гильдии:

– Доброй ночи, миледи.

– Доброй, Атариус,- холодно произнесла я.

К сожалению, не все на Окраинах готовы сражаться до последней капли крови. И Орвард Атариус один из тех, кто считает, что купить можно всех. Правда он, отчего-то, не хочет переезжать. Быть может от того, что его капитал, по меркам остальной части страны, совершенно ничтожен?

«Хочет быть первой шавкой на деревне», так про него сказала Тария.

– Границы закрыты, миледи. Нам стоит ожидать повторения той трагедии?

Это был подлый удар, но… Я могу хуже:

– Не думаю, Атариус. Все же ваш отец уже отошел от дел и больше некому экономить на защите складов. Желаю приятно провести время, а мне, увы, уже пора.

Спускаясь, я услышала тихий смех Гамильтона, что все это время скользил позади меня молчаливой тенью:

– Его перекосило.

– Меня тоже, поверь,- вздохнула я. – Люди не могут не провести параллелей. Именно поэтому, перед отъездом, я собираюсь перетащить порталом несколько торговых караванов. Один в Иль-доратан, второй обратно. Чтобы… Чтобы избежать волнений и беспокойств.