Джон обнял меня в ответ и прижался. Он тёплый, почти горячий не то от напряжения и страха, не то свитер при вполне себе летней погоде в Эл-Эй явно лишний.

– Инди, разве тебе не страшно? – вкрадчиво прошептал Джон над моим ухом. – Ты помнишь тот дом? – он отпрянул только для того, чтобы увидеть мои глаза, а затем снова прижался ко мне всем телом. – У меня до сих пор от него мурашки!

– Не знаю, как ты, а я туда не собиралась. И Нью-Йорк ведь такой большой! – я не смогла не улыбнуться. – В любом случае, Джон, даже если мне что-то снова взбредёт в голову, и меня потянет в Бруклин-Хайтс, залезть в какой-нибудь брошенный дом, я не испугаюсь. Пока мы вместе, всё будет хорошо. – я пожала плечами. – Да и зачем? Мы сделали это для того, чтобы переехать сюда, в Лос-Анджелес, а теперь мы здесь живём.

Заулыбался. Мне не всегда нужно видеть лицо Джона, чтобы знать, что он совершенно точно улыбается.

– Я тебя люблю. – вполголоса сказала я и поцеловала Барлоу в щёку, приподнявшись на мысочках.

– Я тебя тоже люблю. – Джон чмокнул меня в висок и прижал к себе сильнее. – Очень, очень, очень, очень люблю! Больше чем всё-всё!

Следующим утром мы оба были в аэропорту. Пока я пила очередную чашку кофе, чтобы хотя бы не выглядеть сонной мухой, Джон изо всех сил старался убедить себя, что в Нью-Йорке действительно бояться нечего.

Хм, вчера вечером энтузиазма у него было больше насчёт поездки.

– В конце концов, мы же просто на вечеринку! – шептал Барлоу, ковыряя вилкой остывшую яичницу с зеленью и сыром. – Я опять в тот дом не сунусь. – он нахмурил брови, не сводя глаз с завтрака на тарелке. – Нет, нет, нет. – помотал Джон головой. – Ни за что!

Полёт подарил моему другу немного спокойствия, и Джон даже умудрился задремать на полчаса.

В Нью-Йорке ветрено и сыро. Цветастый вихрь из опавших осенних листьев обнимает каждого встречного и зацеловывает крошечными капельками дождя в обе щеки. Ветер поднимает листья высоко над головами прохожих и уносит красно-жёлтую гирлянду дальше по улице, будто хочет украсить ей всё вокруг.

Из витрин и окон, с лестниц и из отцветающих клумб, отовсюду смотрят тыквы с жуткими и совсем редко смешными рожицами. Куда ни посмотри, повсюду висят украшения к «страшному» празднику. Паутины, пауки, якобы огородные чучела и призраки из куска летящей ткани, летучие мыши и даже скелеты.

Джон ёжится, по самый кончик носа натягивает тонкий шарф и кутается в пальто. Его плечи и воротник усыпаны блестящими капельками измороси. Я прячу замерзшие пальцы в карманы куртки и жалею, что перчатки бросила на самое дно сумки с одеждой. Они бы сейчас были как нельзя кстати. Что ж, хотя бы шарф не забыла!

– Да какого чёрта так холодно!? – не выдержал Джон, завопив на всю улицу. – Инди, нам срочно нужен самый горячий чай!

– И сухая одежда. – я опустила глаза к асфальту. – Мои джинсы уже насквозь промокли!

– Пойдём быстрее. – пробормотал он и ускорил шаг. – Ещё не хватало, чтобы мы здесь простыли!

Я хотела напомнить Джону, что он сам попросил высадить нас за два квартала от отеля. Зачем? Он так и не сказал. Возможно, хотел прогуляться, но стоило нам выйти из машины и пройти буквально несколько метров, как солнце вдруг спряталось, и заморосил промозглый осенний дождь.

После позднего завтрака и вплоть до наступления вечера Джон крутился перед зеркалом. С собой из Лос-Анджелеса он взял чёрный классический костюм, а где-то в аэропорту купил «вампирские клыки». Я думала, Джон не захочет повторять свой образ с последнего Хэллоуина здесь. Его и так заставляет дрожать сам факт того, что мы всё-таки прилетели в Нью-Йорк, так ещё и намеренно возрождать образ с вечеринки? Странный Джон. Должно быть, это всё из-за страха.

Пока мой «вампирский» друг крутился перед зеркалом, я помыла голову и стараюсь собрать волосы в высокую причёску. Джон заглянул ко мне в ванную как раз в тот момент, когда несколько прядей в очередной раз выбились из причёски, и я уже мысленно потянулась за ножницами, чтобы их отрезать.

Терпеть это не могу! Сколько нужно сил, чтобы заниматься волосами?! А ведь некоторые делают причёски себе каждый день! Я бы не выдержала – уже отстригла бы всё, чтобы не мучиться. Самая сложная причёска, которую я себе делала – высокий хвост. Кажется, на большее я просто не способна.

Конец ознакомительного фрагмента.