– Кому лучше? Чего ты суёшься не в своё дело? На кой хрен тебе подыгрывать Стрельцову? Ты ж ничего не знаешь!

– Я и не суюсь, - оправдывается, - мало ли чего бывает между мужем и женой, но тут же профессиональная этика задета!

– Между кем?!
– мне не почудилось?

– Ну, в семье… всякое же может произойти… Ты бы сходила к нему.

– Это ещё зачем, ему не хватило? И он мне не муж!

– Хватило… ещё как! Жопой чувствовал, что ты там чего-нибудь с ним сделаешь, а если бы опоздал? Он весь в гематомах, ты же должна понимать, что без подготовки так не херачат, а первый раз, вообще надо нежно. В результате твоей чудо-процедуры сплошные разрывы сосудов, - потом догоняет, что я ещё сказала, - твою мать, так он тогда жалобу накатает в Депздрав и факты приложит, картинок достаточно наберётся!

– Пускай, мне уже не важно, я заявление написала, сейчас закончу тут и главному отнесу.

– При чём тут ты? Жалоба на весь санаторий! И что тебя допустили к проведению процедуры незаконно!

– И что ты назначил её по липовым показаниям, - продолжаю, а у Круглова вытягивается лицо,

– Он очень просил… Что я не человек, что ли?

– Ну так и я не убийца! Персонально обласкала! Остальные же все живы и довольны?

– Да вроде никто не жаловался…

– Ну вот и иди, Александр Иванович, жалей своего дружка сам…

К концу приёма, когда уже встаю со стула, чтобы уйти, снова Круглов,

– Инна! Скорую надо вызывать Стрельцову!

– Что с ним?! – ноги подкашиваются, плюхаюсь назад.

– Так он башкой-то об кафель стукнулся, я думал, обойдётся шишкой, а не обошлось!..

Господи! За что?! Почему я всё время вынуждена делать нелёгкий выбор между желанием убить и спасти любой ценой одного человека? Он уже так меня извёл, так измочалил мою душу, мои нервы!

Сегодня утром издевался надо мной, а сейчас собрался помирать! Как тогда на вахте: сначала шлёндрой обзывал и за грудки тряс, а на следующий день уже я над ним тряслась! Если с ним что-то серьёзное, если умрёт, я не переживу! Мне же никто не нужен, кроме него! Я же только его одного люблю! Безумно люблю своего врага – Игоря Стрельцова и не могу с ним никак покончить! Простить его не могу и проститься тоже не в силах!..

Стою перед дверью в его номер. Круглов вдогонку успел сказать, где его люкс, чтобы на рецепшене время не теряла.

Постучаться? А смысл? Может он уже без сознания? Надо срочно скорую, если внутричерепная травма или кровотечение, каждая минута дорога!

Влетаю…

Принц Датский лежит на своём королевском ложе ногу на ногу в махровом халате, с круглой резиновой грелкой для льда на голове. Немного бледноват, но не смертельно.

– Привет, - говорю, чисто в разведывательных целях.

– Ха! – хмыкает удивлённо, - какими судьбами?

– Круглов сказал, что ты при смерти, скорую вызывать собрался!

– Себе что ли? Он тут руки так заламывал, что пропадай его карьера, если я жалобу напишу. Реально могло ему заплохеть.

– А не напишешь? – подхожу поближе. Поглядеть бы ещё, что там у него с головой.

– Кому писать-то? Кому можно пожаловаться на любимую женщину?
– усмехается, - разве что Господу Богу или ей самой…

– У тебя есть любимая женщина? Я её знаю? – конечно, знаю, только не верю!

– Есть… одна на все времена. Вот она стоит рядом и нагло прикидывается ветошью!

– Не нагло, а в больших сомнениях!

– Хватит сомнений, иди сюда, - похлопывает по кровати около себя, ещё шаг, и сдамся.

– Жалуйся, - разрешаю и делаю этот решающий шаг. Стою, из последних сил сдерживаю себя. Я хочу к нему, безумно хочу! А он не торопит,

– Она у меня злая, - начинает обречённо, и мина такая скорбная, - свирепая, кровожадная, играет со мной в кошки мышки всё время. Выпускает когти, шипит, хочет убить: сегодня расстреливала, на днях душила, - потирает шею, - и вдруг принимается жалеть и спасает, как бы ни обидел, всё равно спасает…

А я больше не могу, забираюсь к нему на кровать, на самый краешек, но он подтягивает к себе.

И вот уже лежу на его груди, непослушное сердце снова прыгает от счастья, я опять сдалась! А он зарылся лицом в моих всё ещё рыжих волосах и дышит туда шумно, втягивает носом воздух, как голодный зверь и продолжает рассказывать, какая я ужасная,

– Она такая... такая, что стоит приблизиться, коснуться или только вдохнуть её запах, как начинает кружиться голова, тело выходит из-под контроля, а разум, вообще, в отключку! Она регулярно ставит меня на колени и даже не замечает, что я давно уже на них стою… давным-давно!

Неужели! Неужели у него тоже самое? А что же тогда за игры ты ведёшь, мой милый? Хоть бы уж наврал чего-нибудь, я же не забыла, как ты меня в очередной раз бросил,

– Игорь, почему ты опять сбежал? – странно, но этот вопрос его очень веселит, он выпутывается из моей огненной гривы и, воздевая руки к небу, радостно восклицает,

– Ура! Мне дали слово! Наконец-то! Я уж думал, не дождаться! Так и помру не оправдавшись!..

Потом Игорь обстоятельно рассказывает, как пошёл за круассанами, будь они не ладны! И, что если бы лишних полчаса или даже двадцать минут провалялся со мной в постели, я всё бы узнала сразу, и не было бы всего этого душераздирающего недоразумения.