На узком уступе едва хватало места для всех. Тристан отвязал веревку, закрепленную вокруг ствола дерева, и подергал ее — катер подплыл ближе к утесу, и наконец его очертания стали различимы в темноте ночи. Тристан как ни в чем не бывало выбросил вперед руки, опустил раскрытые ладони на палубу и перебрался на корму, прошел по правому борту к штурвалу и завел мотор. Ходовые огни вспыхнули. Вызов был брошен: следуй за вожаком, если можешь.

Акил прыгнул первым, за ним Бриджес. Его сандалии соскользнули с влажной кормы, плечи Перл невольно вздрогнули, но он благополучно подтянулся на палубу.

Теперь перед Перл простерлась пропасть между скалой и катером. Места для разбега нет, уцепиться не за что. Бриджес протянул к ней руки:

— Смелей! Я тебя поймаю.

Еще один миг сомнения — и вся ее напускная уверенность испарится. Перл не стала смотреть вниз, а сосредоточилась на руках Бриджеса и прыгнула.

Носки ног едва коснулись кормы, и тут Бриджес подхватил девушку и обнял ее, гладя по спине.

— Поймал. Все хорошо.

Акил засмеялся.

Перл с горящими щеками высвободилась. Прежде она обнимала только отца и Риза, и потому ее кожа стала зудеть от непрошеного прикосновения. Перл села, сжав челюсти; Бриджес устроился рядом с ней, положив руку на спинку скамьи. Девушка старалась ее не задевать и глядела в спину Тристану, чьи волосы трепал ветер.

Он управлял судном лучше, чем Бриджес, разрезал волны на равномерной скорости и, ни на что не отвлекаясь, вывел его в темноту. Перл была почти уверена, что этот красивый катер «СтэнКрафт 290 Ривей» с отделкой из кремовой кожи принадлежал покойному мистеру Гаррисону. Отец однажды видел его в гавани и сказал, что в следующей жизни тоже купит себе деревянную быстроходную лодку — роскошное средство передвижения по воде.

Через несколько минут Бриджес окликнул приятеля:

— Тристан! — Тот не ответил. Бриджес подался вперед: — Эй, чувак. — Он указал на Перл: — Нужно отвезти ее домой. Ладно?

Тристан глянул через плечо:

— А. — Он сделал широкий разворот, направил судно в гавань, причалил к пристани яхт-клуба и откинулся назад, ожидая.

Бриджес вышел с Перл на мостки.

— Извини, что… ну, за все, в общем. Как-то сегодня не сложилось. Я бы хотел попробовать еще раз, если ты не против.

Перл открыла рот, еще не зная, что скажет. Краем глаза она видела, как Тристан наклоняет голову в стороны и крутит плечами, словно борется с мышечным спазмом.

— Конечно. Почему нет?

Когда Бриджес записывал в телефон ее номер, Перл в первый раз почувствовала на себе внимательный взгляд Тристана.

Она сразу стала ощущать все свое тело, стесняться того, как стоит, ссутулившись и сложив руки на груди. По коже побежали мурашки, девушка медленно выпрямила спину и подняла подбородок.

Не только она поняла, что за ними наблюдают. Бриджес встретился с Перл глазами и сделал неуверенный шаг к ней. Конечно, целоваться они не будут — это выглядело бы глупо. Ведь у них не настоящее свидание. Но, казалось, решение было принято за них, и невидимая рука передвинула коня, чтобы съесть пешку.

Губы Бриджеса коснулись губ Перл. Глаза у нее остались открыты, она ощутила запах его одеколона, свежий и пряный. Отстранившись, он тихо произнес:

— Я позвоню.

Не говоря ни слова, она повернулась и ушла. Кровь стучала в висках, девушка считала доски причала под ногами и секунды, пока не сошла на берег. Там она обхватила фонарный столб и смотрела, как удаляются кормовые огни катера, направляясь к месту назначения, о котором ей не хотели говорить.

5

Отец уже встал и боролся с похмельем с помощью яичницы-болтуньи и черного кофе. Когда накануне Перл вошла в дом — не поздно, еще до начала вечернего выпуска новостей, — он спал на диване, но Перл не стала его будить, не сделала ему тост и не попросила посмотреть с ней телевизор. Девушка проскользнула в свою комнату, и еще долго после полуночи из-под ее двери сочился свет от экрана планшета.

Теперь Перл терла губы, пытаясь изгладить воспоминания, а отец шаркал между холодильником и плитой. Дочь взглянула на его руки. Ожоги зажили, но розоватые шрамы от порезов, полученных, когда он выбивал кулаком стекло в гостиной дома Гаррисонов, обвивали запястье, как молодые корни, — в декабре на кисть наложили двадцать швов.

— Не дождался тебя вчера, — проговорил отец, словно прочитав ее мысли. — Хорошо повеселилась?

— Неплохо так.

— Кто-нибудь напился до беспамятства?

— Я не видела.

— Значит, праздник удался. — Он поставил перед дочерью тарелку, выдавив побольше кетчупа, как она любила, и Перл охватило такое чувство вины и любви к нему, что у нее зачесались глаза. Она всегда была относительно беспроблемным, ответственным ребенком и заслужила доверие отца, особенно теперь, когда ей исполнилось восемнадцать и папа больше не настаивал, чтобы она приходила домой к определенному часу; он и прежде не проявлял особой строгости в этом отношении. Если бы он только знал, с кем его дочь провела вечер, если бы догадывался о Тристане… Быстро моргая, Перл ковырялась вилкой в яичнице. Она сказала, что пойдет на последнюю вечеринку с одноклассниками к Кэти Скэнлон — школьной подруге, с которой Перл после выпускного не общалась.