– А с кем она осталась сейчас? – интересуюсь я, щурясь на солнце. Как будто мне есть дело до какой-то собаки в Шотландии. Наблюдаю, как легкий ветерок колышет Ольгины волосы. Как солнце золотит ресницы. Усилием воли сдерживаю инстинктивный порыв провести пальцами по тонким Ольгиным прядкам. Чувствую шевеление в штанах и, дабы вернуть разговор в безопасное русло, равнодушно осведомляюсь.

– А как ты вообще попала в Эдинбург?

Моя сноха пожимает плечами и бросает равнодушно.

– У жены отца там собственность. На семейном совете было решено меня туда отправить. К тому моменту, как у Терезы настали трудные времена, и она продала дом, я родила Роберта, получила вид на жительство и стала снимать квартиру, – объясняет она добродушно, но я замечаю, как на секунду на красивое и нежное личико ложится хмурая тень.

– Тереза? – переспрашиваю удивленно. – Ты имеешь в виду Разуваеву?

– Да, Тереза Терентьевна, – кивает Ольга.

– Я ее знал когда-то, – улыбаюсь я. Речь идет о моей клиентке. Одной из первых. Маленькой щуплой бабенке с длинными густыми русыми волосами, доходившими чуть ли не до задницы. Нежадной и болтливой. Растрезвонившей на каждом углу о замечательном докторе Косогорове. Я тогда только начинал работать как пластический хирург, и рекомендации Терезы пришлись как нельзя кстати. Да и сама Разуваева мне по-человечески нравилась. Веселая, с цепким умом и адской интуицией, она совершенно не походила на солидную бизнес-леди. Носила огромные каблуки и мини-юбки. Лихо подводила глаза черными стрелками и каждые полгода улучшала внешность. Губы, сиськи, липосакция, алмазные нити, круговая подтяжка лица… Благодаря постоянному тюнингу ей удалось долгое время выглядеть молодо, а мне – собрать необходимую клиентуру и открыть собственную клинику. – Тогда получается, я и твоего отца знал, – хмыкаю я, вспомнив о красавце Коле. Среднего роста, ладный мужик, он частенько соглашался с женой, но при этом всегда держался с достоинством.

– Тереза полгода назад погибла в автокатастрофе. А сейчас от рака сгорает отец, – нехотя бросает Ольга. И я понимаю, как ей, наверное, тяжело.

– Я почти не знаю его, – словно оправдывается она. – Мы почти неделю тут, а я все никак не могу себя заставить к нему поехать. Понимаю, что надо. Но он для меня совершенно посторонний человек. Тогда, пять лет назад, Тереза настояла на моем переезде в Эдинбург. А папа, как обычно, остался в стороне…

– Тебе решать, – усмехнувшись, отмахиваюсь я. Только чужих проблем мне не хватало. И задумчиво смотрю на Роберта, наворачивающего круги по газону. – Он мой? – неожиданно выпаливаю тот самый вопрос, который все пять лет мучает меня, и который я боюсь задать даже самому себе.

– Роберт? – Ольга передергивает плечами и бросает холодно. – С чего вы взяли? Он – сын Кирилла. И пожалуйста, хватит инсинуаций, – отрезает Ольга да еще смотрит сердито.

Конец ознакомительного фрагмента.